— Островитяне должны уплатить виру кровью! — прорычал старый одноглазый воин. — А за ними — ванстерцы! И Крушитель Мечей — тоже!
— Естественно, должны, кто же спорит! — и Ярви поднял усохшую, похожую на крабью клешню левую руку, пытаясь успокоить разошедшуюся толпу. — Вопрос — когда и как! Мудрый ждет подходящих обстоятельств, а сейчас — разве готовы мы воевать с Верховным королем?
— Ты либо готов к войне всегда, либо не готов к ней вовсе.
И Атиль мягким движением повернул оголовье меча, и обнаженный клинок вспыхнул во мраке.
А вот Эдвал был всегда готов. Плечо готов был подставить, в строю стоять и не отступать — как положено воину Гетланда. И что же — заслужил он такую смерть?
Колючке-то вообще на все было плевать, к тому же она ему чувствительно щитом по яйцам наподдала — до сих пор болело. С чего ему ее любить?.. Однако ж она сражалась до последнего, одна против троих. Как и положено воину Гетланда. И что же — заслужила она за это прозвание убийцы?
Он поежился и виновато покосился на статуи богов — шестеро Высоких нависали, подобно судьям над подсудимым, над Черным престолом. И над ним, Брандом, тоже. И он снова поежился, словно бы это он убил Эдвала и назвал Колючку убийцей. А ведь он просто стоял и смотрел.
Смотрел и ничего не делал.
— Верховный король может полмира поставить под копье, чтобы с нами воевать, — отец Ярви терпеливо, словно несмышленым детям, объяснял собранию положение вещей. — У него в вассалах ванстерцы и тровенцы, а теперь еще и инглинги и жители Нижних земель. Молятся этому его Единому Богу. А праматерь Вексен и на юге сыскала союзников. Мы окружены врагами, и надобно обзавестись друзьями, чтобы…
— За сталью — последнее слово.
Голос короля Атиля звенел железом, как острый клинок.
— Сталь — вот ответ на все вопросы. Пусть соберется войско Гетланда. Эти стервятники-островитяне получат хороший урок. Такой, что не скоро забудут.
Справа стояли хмурые суровые мужи, и они ударили кулаками в кольчужные груди — да! Сталь! Слева стояли благородные женщины с умащенными драгоценным маслом волосами, и они мрачно кивали и говорили — да! Сталь!
Отец Ярви опустил голову. Он здесь затем, чтобы свидетельствовать волю Отче Мира, но даже у него не нашлось слов. Сегодня здесь царила Матерь Война.
— Значит, так тому и быть. Сталь.
Бранду бы сейчас радоваться: как же, воины пойдут в набег, как в старинных песнях, и он с ними! Но мысленно он пребывал на той песчаной площадке и расчесывал, как прыщ, старые сомнения: а что, если бы он повел себя по-другому? Что бы изменилось?