Тригг до того свободно держал его цепь, что Ярви забыл о ней, считай, напрочь. До тех пор, пока — когда с делами было покончено и серебряные гривны со звоном ссыпались обратно в капитанский кошель — его ухо не защекотал злой шепот, от которого встали дыбом все волоски:
— Слушай, калека, выходит, ты у нас ушлый малый?
Ярви немного промедлил, пытаясь собраться с мыслями.
— Ну… кое в чем разбираюсь.
— Кто б спорил. Ясно дело, ты сообразил про меня с Анкраном и поделился соображением с капитаном. А у нее мстительный нрав, ага? Те басни, что она о себе плетет, могут быть от начала и до конца брехней, но, скажу я тебе, правда еще страшнее. Один раз я видел, как она убила человека за то, что тот наступил ей на ногу. А это был здоровый мужик, ох до чего здоровый!
— Видать, поэтому ее ноге и было так больно.
Тригг дернул за цепь, стальной ворот впился в шею, и Ярви вскрикнул.
— На мою доброту, паренек, особо не полагайся.
Да, хрупкая Триггова доброта не выдержит его веса.
— Что мне раздали, тем и играю, — сдавленно каркнул Ярви.
— Правильно, — промурлыкал Тригг. — Все так делают. Анкран сыграл плохо и поплатился. Я не хочу себе того же. Поэтому вот тебе прежнее предложение. Половину того, что ты забираешь у Шадикширрам, будешь отдавать мне.
— А что, если я не беру ничего?
Тригг фыркнул.
— Все, паренек, берут, все. Из того, что ты мне дашь, немножко перепадет и страже, и все будут жить дружно, в ладу и согласии. Не дашь мне ничего — заимеешь на свою шею врагов. Из тех, с кем лучше не ссориться. — Он намотал цепь на толстую ладонь и рывком притянул Ярви ближе. — Главное помни: и глупые, и ушлые ребятишки тонут, в общем-то, одинаково.
Ярви снова сглотнул. Как любила повторять мать Гундринг — хороший служитель не скажет «нет», если можно сказать «посмотрим».
— Капитан следит во все глаза. Я еще не втерся в доверие. Дайте мне немного времени.
Тригг толкнул Ярви в бок, направляя в сторону судна.
— Ты только не забудь про слово «немного».
Ярви это вполне устраивало. Старые друзья в Торлбю не будут ждать вечно, не говоря о старых недругах. Хоть старший надсмотрщик и был очаровательно мил, Ярви очень надеялся в скором времени его покинуть.
От Ройстока они повернули на север.
Они плыли мимо безымянных земель, где топи, покрытые зеркалами бочагов, простирались в нехоженые дали: тысячи осколков неба разметало по этому гиблому порождению суши и моря. Лишь одинокие птичьи крики проплывали над пустошами. Ярви вдыхал полной грудью холодную соль и тосковал по дому.
Он часто думал об Исриун, пытаясь вспомнить, как пахло от нее тогда, когда она стояла так близко, вспомнить касание губ, изгиб улыбки, солнце, вспыхнувшее в ее волосах на пороге Зала Богов. Он тасовал свои скудные воспоминания, пока они не стерлись до дыр, как рубище нищего. Может быть, она уже сосватана за кого-то получше? Улыбается другому мужчине? Целует нового возлюбленного? Ярви стискивал зубы. Ему нужно добраться домой.