И они сидели, прижимаясь друг к другу, кое-как перебиваясь своей долей, и вроде бы удовлетворенно, по крайней мере — с облегчением, жевали, а потом, один за другим, глотали и затихали, и Ярви гадал в тишине, наберется ли он храбрости снова взять Сумаэль за руку.
А потом услышал ее голос:
— Это последняя еда.
И снова воцарилась тишина, но в этот раз куда менее уютная.
Ральф сонно пробормотал в темноте:
— Сколько еще до Ванстерланда?
Никто ему не ответил.
— Гетландцы лучше всех, — одышливо скрипел Ничто. — Они дерутся все как один. Каждого закрывает щит соплечника.
— Гетландцы? Ха-ха! — Ральф храпел паром из ноздрей, пока вслед за Сумаэль взбирался на пригорок. — Как долбаное стадо овец — их гонят на убой, а они все блеют! А ежели соплечник упадет — все, конец? В тровенландцах — вот в ком горит огонь!
Целый день они так вот и спорили. Что лучше — меч или лук? Южнее или нет Хеменхольм острова Гренмер? Крашеная ли древесина или пропитанная маслом более по нраву Матери Морю и к какому, стало быть, судну та окажется благосклоннее? Ярви не представлял, откуда у них берется дыхание. Ему самому его едва ли хватало.
— В тровенландцах? — проскрипел Ничто. — Ха-ха! А когда огонь весь выгорит — конец? — Сперва они пытались излагать свои точки зрения рассудительно, потом отстаивали их, все меньше считаясь с чужим мнением, и в итоге доходили до соревнования — кто кого передолдонит насмешками. По мнению Ярви, ни один не уступил ни пяди с тех самых пор, как затонул «Южный Ветер».
Третьего дня кончилась пища, и голодная пустота внутри Ярви пожрала уже все его надежды. Когда этим утром он размотал парусину с ладоней, то не узнал их: кисти рук одновременно и высохли, и опухли. Кончики пальцев выглядели как восковые, их сводило от прикосновения, внутри кололо точно иголками.
Впали щеки даже у Джойда. Анкран прихрамывал и безуспешно пытался скрыть свою хромоту. Ральф начал дышать с присвистом, от которого Ярви не переставало коробить. Раскинутые брови Ничто покрыл иней. Располосованные губы Сумаэль становились все тоньше, бледней и все крепче сжаты, стоило путникам протащиться очередную милю.
И гул препирательств этих двух обреченных соперников навевал на Ярви мысль лишь об одном состязании: кто из них умрет первым?
— Гетландцы знакомы с дисциплиной не понаслышке, — гудел Ничто. — Гетландцы — это…
— Да какому дурню конченому не пофиг, кто? — рявкнул Ярви, обойдя обоих стариков. Не на шутку рассвирепев, он ткнул им в хари своим обрубком. — Люди — как люди, везде и всюду. Лучше, хуже — кому как повезет! А теперь поберегите дыхание, надо идти! — И он засунул руки обратно в подмышки и, превозмогая себя, двинулся в гору.