Прошло три месяца, а в руках милиции оставались только те безмолвные свидетели преступления, которые появились в начале следствия. На месте убийства сделан слепок следа с причудливыми рисунками подошвы. Во всяком случае вначале так это выглядело. А когда проверили, подошва оказалась обычной, массового производства, и обувь с таким рисунком подошвы продавалась во многих магазинах района. Слепок следа лежал на окне в кабинете майора, и он не придавал ему больше особого значения. «Вряд ли эта вещица может стать свидетелем обвинения. Слишком много у нее родственниц», — думал майор.
Чаще обращался он к трем кусочкам круглого металла, изъятым из груди Фролова. Две обычные охотничьи дробины, правда, из тех зарядов, что охотники применяют на копытных животных. Третья дробина кустарного производства, искусственной обкатки, с угловатыми боками, достигающая размеров большой горошины. Она-то больше всего и заинтересовала майора. На зверя такая дробь не употребляется, значит, преступник изготовил ее специально для человека. Это обстоятельство наводило майора на мысль о том, что проверка всех водителей автомашин, которых когда-либо наказывал Фролов за нарушение правил движения или отбирал у них права, проведена напрасно. Любой, даже не в меру нервный, обидчивый человек вряд ли готовил бы для расправы со своим обидчиком специальную дробь. Готовил заряд на человека только уже закоренелый преступник, который знал, что рано или поздно ему придется столкнуться с опасностью для себя и заметать следы даже ценой убийства свидетеля.
Такой вывод подтверждался и наличием у преступника обреза. Лейтенант видел его. Над его головой блеснуло что-то короткое, похожее на нож. В его памяти сохранилось, что конец не рассмотренного им оружия был круглый и с одним отверстием. Это и дало основания сделать вывод, что преступник был вооружен обрезом одноствольного охотничьего ружья. При наличии двух стволов после выстрела в Фролова он, безусловно, еще стрелял бы в милиционера, сидящего в коляске мотоцикла. Но он только пригрозил, ограничился психологической атакой, так как стрелять уже было нечем, а для перезарядки не было времени. «Нет, не современного донжуана, не мелочного, случайного мстителя, а человека с устойчивыми преступными наклонностями надо нам искать», — сделал для себя вывод майор.
Но одно дело сделать какой-то, даже правильный вывод, другое — найти преступника. Такого закоренелого преступника в районе не было. Майор уже был почти в этом уверен. «А где-то же он есть! Какие же меры поиска еще намечать?» — думал майор.