— Отшили, действительно отшили! — засмеялся Фрунзе.
— Вот и мечтается, чтобы земля здесь к крестьянам-издольщикам отошла, по закону. Кулага мне говорил, что есть депутаты, которые все-таки строят планы кооперации. Я думаю, что крестьянин здесь скоро вздохнет посвободнее.
Ване хотелось, чтобы командующий подтвердил эту надежду. Но Фрунзе, прохаживаясь, только с обычным своим интересом взглянул на Ваню:
— Любопытно! И когда, по-вашему, в какой срок он вздохнет?
— Не могу точно предсказать, — признался Ваня. — А был бы я пророк Мухаммед, то в один день все бы устроил. Ведь земли кругом много. И пустует!
…Фрунзе смотрел на Ваню и думал, что этот красноармеец — весь русский, с его добротой к другим народам, готовностью поделиться с ними последним куском. После победы над Врангелем, тщательно обдумывая и выстраивая единую военную доктрину, Фрунзе видел главной силой Красной Армии таких вот бойцов… Сейчас этот Ваня, одержимый сторонник артели, сам того не ведая, подтверждал тезис Энгельса: российский солдат — крестьянский сын — обладает храбростью, его жизненный опыт учит его держаться спаянно со своими товарищами. Фрунзе помнил фразу: «Полукоммунистическая община в деревне, товарищеская артель в городе…» Жизнь требовала спайки, один и у каши загинет. Этот красноармеец и его отец хотели получить чудодейственную коммуну, и немедленно. Но исторический путь к ней лежал долгий, трудный. Скорые коммуны, недавние, распались.
Всадники двинулись дальше, Фрунзе мягко сказал:
— Военный коммунизм, Ваня, породил славных людей. Но часто нетерпеливых… Нынче история — каждодневный труд миллионов… На пути к коммунизму будущего… Нетерпеливым надобно учиться двигать ее в ежечасном труде… Вот и в помощи народным движениям, скажем, как в Турции… Невзирая на их зигзаги… Вы это понимаете?
— Конечно… труд, — согласился Ваня. Дернул поводья.
ДОЛГ НУЖНО ОТДАТЬ, А ПУТЬ ПРОЙТИ
«А что впереди?» — об этом думал и Фрунзе.
После шумных ангорских недель, напряженных переговоров и торжеств, вспоминая теперь свершенное, Фрунзе отдал себе отчет: а ведь далеко не все еще сделано, рано торжествовать. Неясно, что впереди. Казалось бы, можно радоваться, спокойно любоваться природой на обратном пути. Но возникло давящее ощущение, что едва ли не самое главное еще не уяснено. Что именно, Фрунзе никак не мог уловить. От этого ему даже дышать было труднее.
Что еще нужно сделать?
Мустафе обещано как можно скорее доехать до Москвы, окончательно рассеять недоразумения, продвинуть дело помощи. Придется воевать со скептиками, может убеждать их, ласково уговаривать. (Турки смеются: «Пока не кончил работу, и медведя зови дядей».) В Тифлисе и в Баку обстоятельно все рассказать: от кавказских товарищей зависит помощь. Показать, что такое Кемаль, характер движения, и что оно сейчас единственное в Турции ведет успешно, на деле ведет к национальному освобождению. Что Эдхем — это была опасность бо́льшая, чем та, которую представляют сейчас Рауф и Рефет… Прежде всего — подготовить доклад Центральному Комитету. Точный, убедительный! Решение Цека и определит в итоге развитие отношений.