Кемик огрызнулся:
— Карабекир-пашу!
Неожиданное бедствие для Кемика — Кулага. Все знает, смотрит весело, а видит насквозь. Вот эта, сообщает, железная дорога принадлежала Владикавказскому обществу, его председателем был господин Печковский, в год накануне войны паразиты здесь огребли в доход пятьдесят миллионов рублей, а выкуп у них дороги был отсрочен царем аж до 1924 года! Теперь здесь проляжет нефтепровод на Москву, если сдадут концессию. Надобны хлеб и железо.
За голодным Ростовом-на-Дону, когда подъезжали к Армавиру, сказал, что здесь недавно было богатейшее поселение горских армян: имели электричество, водопровод, телефон, гостиницы, фаэтоны. Теперь, наверно, сбежали эти армянские коммерсанты, обдиралы, такие же как турецкие или французские. «Так будем смотреть, товарищ Кемик? По принципу класса?»
Очень въедливый, хотя и веселый… Что делать? Кемик хотел доказать самому себе, что ни в чем не считается с Кулагой. Хочет поужинать во владикавказском ресторане «Сан-Ремо»? Кемик резко возразил:
— А нам и в вагоне вкусно! Эй, дежурный, за продуктами!
Признался Ване:
— Жить не могу из-за него! Издевается!
— Ну и пусть себе издевается, — ответил Ваня. — Он и надо мной издевается: смеется, что я жениться хочу при условии мировой революции. Не понимает моего положения. Раз не понимает, так я его издевательства и не помню. Свой же он все равно! Поговори с ним по душам.
— Нет, Ваан, говорить с ним бесполезно, хотя молчать — душа не велит. Неизвестно, что делать.
— Я же сказал что! Какие же вы коммунары, если гавкаете один на другого? Хоромские вы, что ли? Я этого терпеть не могу. Подойди к нему и объясни словами. Хочешь, чтобы поняли тебя, — говори. А то молчит человек, и неизвестно, что он такое.
Поезд сутки полз по волнистым широким долинам. Лишь местами холмы тесно сдвигались — не высунуться из окна. Кулага заглянул в свою тетрадь, в список станций, и его голос вдруг потеплел:
— Ессентуки… здесь, братцы, на реке Подкумок встала первая на Руси электрогидростанция. Самая первая, с названием «Белый уголь». Чудо техники! — Выражение лица Кулаги стало мечтательным. — А нам таких тысячи надо. Осветить вершины.
Кемик удивился этой перемене в Кулаге.
За несколько часов до Владикавказа уже показались подъемы главного хребта. Горы встали вполнеба. Земной шар будто заглядывал в окна. Красноармейцы в вагонах повставали. Никто не видывал, чтобы земля поднималась так высоко… Вершины уходили за облака. Кулага забыл свою курительную трубку:
— Смотрите, товарищи, Казбек!
Строй гор потянулся фронтом. Эльбрус о двух головах. Вправо от Казбека вершины пошли на запад, к Черному морю. Левее возвышалась под сиреневой накидкой гора Столовая. В темном разрыве между ней и Казбеком начиналась та самая Военно-Грузинская дорога.