– Идем. – Она кивнула. – А то я уже начала думать, что мне силком придется тебя тащить.
В общем, да. От предстоящего у меня холодели ладони, а по телу пробегала мелкая дрожь. Если вчера или утром эта вечеринка еще казалась далекой и нереальной, то сейчас у меня сводило желудок, зубы и, вообще, сводило меня всю.
– Слушай, ну ты чего? – возмутилась Алетта, когда мы вышли из квартиры и направились к лестнице (лифт, как она сказала, поломался неделю назад, и теперь все жители семнадцатиэтажки в производственном районе занимались дополнительной физподготовкой два-три раза в день). – Не съест же он тебя! Ты, главное, к сладкому не переходи, пока не будешь уверена, что он серьезно на тебя запал.
И поменьше характер показывай, улыбайся там… комплименты ему говори, парни это любят…
Я потерла стремительно холодеющие ладони друг о друга, застегнула куртку так резко, что чуть не прихватила кусочек платья. Подруга покосилась на меня.
– Ладно, хотя бы просто улыбайся. А вот когда он тебя поцелует…
– Я еще ни разу не целовалась.
– Что?!
– Я еще ни разу не целовалась, – повторила я и вцепилась в перила, как будто они могли мне помочь.
Алетта присвистнула:
– Подруга! Ты это, едховы почки, серьезно?
Наверное, я зря это сказала, поэтому отлепиться от перил получилось легко. И даже придать своему голосу привычные беззаботно-прохладные интонации.
– Более чем.
Не дожидаясь ответа, начинаю спускаться по лестнице. Алетта идет за мной. Ее каблуки звонко цокают по ступенькам, смешанные ароматы подъезда напоминают то о подгорелой лапше быстрого приготовления, то о чем-то, что остается за дверями уборной, а вместе это образует такую убийственную смесь, что у меня начинает кружиться голова и першит горло. Впрочем, скоро я понимаю почему: окна на лестнице распахнуты настежь, и, видимо, это те самые запахи, от которых слезятся глаза. «Мелианская нарелла» их дополняет идеально.
– Тьфу, – говорит Алетта, когда мы выходим на улицу, и прикрывает лицо надушенным шарфом. А потом добавляет: – Ну ты даешь.
У меня шарфа нет, поэтому приходится дышать тем, что есть, и, когда мы оказываемся на платформе, уносящей нас из вони Пятнадцатого промышленного, я с облегчением вздыхаю. Может, Пятнадцатый приморский и не самый благополучный, а если так подумать, еще и опасный, но, по крайней мере, там можно дышать полной грудью.
– Так это… он будет у тебя первым? – Подруга смотрит мне в глаза.
Я молчу.
– Ну, в общем, считай, что тебе повезло. Мой первый зажал меня на школьной вечеринке, на которой воняло немногим лучше, чем от них. – Мотнув головой в сторону дымящих труб, окутавших весь район смогом, она усмехается. – В общем-то, у него была довольно смазливая мордашка, поэтому я в итоге не устояла… – Алетта махнула рукой.