Гузман замолчал, молчал и я, впечатленный рассказом об Оберлусе. На тот момент все это показалось мне не больше, чем его фантазия, но позже я обнаружил некоторые факты, подтверждающие его словам, пусть и частично.
Большая тень скользнула над нами, и я поднял голову.
Огромная птица с длинными крыльями, с оперением коричневого цвета и белоснежной шеей, планировала над нами, пристально следя за носом лодки.
— Альбатрос, — сказал Гузман.
— Диомедеа?
Он удивленно взглянул на меня. Я понял, что он не знает значения этого слова. Я кинулся к своему багажу, и, хотя места в лодке было очень мало и особенно не повернешься и не развернешься, но, открыв чемодан, я все же нашел интересовавшую меня книгу, где прочел следующее:
«…Более двух тысяч пар альбатросов Diomedea irrorata, разновидность исключительно обитающая на архипелаге, селятся на ровных местах острова Худ и не обитают ни в каком другом месте. Имеют обыкновение проводить на острове Худ до восьми месяцев, вплоть до конца ноября или начала декабря, когда улетают на юго-восток к берегам Чили, а с наступлением весны возвращаются, привлеченные большим количеством каракатиц, приплывающих в эти воды…»
И тут я выругался по поводу собственной глупости. Вплоть до этого момента я никак не мог осознать, что Худ — это название острова, который также называют Эсмеральда и который собирался посетить. То, что здесь у каждого острова два, а то и три названия, несколько сбило меня.
Такое изобилие имен объясняется тем, что вначале испанцы придумывали названия, затем английские пираты и китобои, а последними оказались эквадоцы, в чьем ведении и находится сейчас архипелаг. Таким образом вначале это была Санта-Мария, что затем превратилась в Чарльз, и наконец в Флореану. Эспаньола — это Худ. Сан-Кристобаль — Чатэм. Исабела была Альбермаль, а Фернардина — Нарборо, ну и так далее…
Едва я понял, что перед моими глазами сама Эспаньола, сразу же попросил Гузмана плыть к ней, на что он удивленно посмотрел на меня.
— Это зачем еще? Там нет ничего.
— Альбатросы, — показал я ему на небо. — Четыре тысячи альбатросов. Что, этого мало?
Он неопределенно пожал плечами, но подчинился, лодка медленно развернулась и пошла к острову, а через час Гузман спустил парус, и нос лодки легко коснулся песка на крохотном пляже, в конце маленькой бухты, где в большом количестве водились тюлени.
— Это бухта Оберлуса, — объяснил мой товарищ. — Рассказывают, что вон там, в тех оврагах, у него была хижина, и там же он держал пленников.
Он спрыгнул на берег и пошел в глубь острова. Отсюда и вплоть до северной оконечности острова ландшафт медленно поднимался. На расстоянии в один километр все вокруг было усеяно глыбами вулканического происхождения, между ними то тут, то там пробивался низкорослый, чахлый кустарник с грязно-зелеными листьями, что сильно контрастировали на ярко белом фоне некоторых из камней, и не потому, что камни эти были белыми от природы, а просто они были покрыты густым слоем птичьего помета — следы жизнедеятельности тысяч и тысяч птиц, обитавших на этом острове.