Архипелаг расположен на своеобразном перекрестке. Одно течение, теплое, движется на юго-запад. Другое течение несет воды в противоположном направлении, очень чистое и теплое, идет с запада вдоль линии экватора, и, наконец, последнее, очень холодное, Великое Течение Гумбольдта, поднимается от берегов Антарктиды, вдоль побережья Чили и Перу. Напротив Перу оно разворачивается на северо-запад, омывает южную часть Галапагосов и растворяется на просторах Тихого океана. На протяжении девяти месяцев это течение Гумбольдта движется с большой скоростью и несет огромное количество воды, так что любой предмет, брошенный в воду на берегах континента, довольно быстро доплывает до архипелага.
Отсюда и возникло предположение каким образом растительный и животный мир появился на островах, несмотря на то, что до континентального берега около тысячи километров, а сами острова вулканического происхождения. На древесных стволах сюда занесло игуан и больших земляных черепах, а семена перенесли птицы в своих зобах и желудках. Морские львы, тюлени и пингвины Фернандина приплыли вместе с этим течением, обладающим невероятной мощью.
Смешиваясь, холодные и теплые воды создали исключительные условия для жизни и размножения морской фауны и в том числе планктона, что привлекает сюда миллионы рыб и китов также. Когда я спросил Гузмана, охотятся ли сейчас в окрестных водах на китов, он пожал плечами и ответил:
— Очень немногие. Сейчас не как прежде. С ними практически покончили. Иногда, когда я ловлю рыбу вдалеке от берега, вижу как проходит то одно, то другое стадо, но выстраивать целую индустрию, чтобы преследовать их не имеет смысла. Раньше, да. Раньше норвежцы серьезно подумывали организовать здесь, на острове Сан-Кристобаль, факторию, но теперь это бесполезно. Скоро вообще китов не останется в море. Они сумасшедшие. Гоняются за ними до полного их уничтожения. Знаете, один раз я прочел, что за год было убито семьдесят тысяч китов.
Настоящее варварство. Человек уничтожает все, до чего дотрагивается… Все уничтожает. Поэтому мне нравится жить здесь, на островах. За исключением китов, остальное сохраняется. Здесь организован заповедник и запрещено убивать любое животное. Мы живем здесь вместе очень хорошо, и нет нужды убивать кого-то.
Нет у нас этого проклятия, что называется охотник, и что в большинстве случаев наносит вред разным тварям, не извлекая из этого никакой пользы… Если бы повсеместно запретили убивать, если бы запретили охоту хотя бы на несколько лет, то мир преобразился бы самым чудесным образом. Во время Второй Мировой войны, когда из-за подводных лодок китобойные суда не выходили в море, киты, получив возможность жить в мире, невероятно размножились. Мне рассказывали, что снова большие стада начали проходить на юг. Эти стада насчитывали много китов, и все они были спокойные и доверчивые, как здесь тюлени и птицы, совсем не боялись человека. Но вот война закончилась, и все началось сначала, и эти норвежцы и японцы принялись уничтожать их. Полностью. Зачем? С одной целью — получить немного жира и изготовить особенное мыло и всякую косметику… Если бы женщины узнали о всей той жестокости и смерти, что творится вокруг кремов, которые они наносят себе на кожу, то, как я думаю, не стали бы покупать их.