И все же она послушалась. Сделала глубокий осторожный вдох, с усилием втягивая в себя неожиданно загустевший воздух.
И паника, задрожав, отступила.
«Да. Я стал частью тебя, мы теперь едины, и именно поэтому бояться опасно. Тебе нельзя терять волю, власть над собой, нельзя отпускать контроль над даром. Он все еще испытывает тебя, и следует понимать последствия. Я не хочу. Ты не хочешь подобного. Знаешь, что тогда случится».
Она знала. И не могла позволить себе слабость. Не когда Мильвио вернулся.
Мотыльки падают на стекло, но оно выдержит их вес. Любой вес.
Так и будет.
Уины все так же жили на потолке, но теперь Шерон смотрела на них без ужаса и без ненависти. Внезапно она осознала, что в первый раз за многие годы с момента, когда Димитр погиб в море, ощущает себя полностью цельной, счастливой, и страх лишиться Мильвио, как до этого мужа, отступил от нее.
Слушая сердце человека, который теперь рядом, снова вспомнила их встречу в Каскадном дворце, тихий вскрик, его объятия, запах, то, как его пальцы глубоко зарылись в ее волосы на затылке.
– Прости, – сказала она, дрогнувшим голосом. – Я…
– О чем ты? – шепнул он.
– Наверное, ты не то ожидал увидеть. Я… слишком другая теперь. Так изменилась. Все чужое. Даже для меня. И не только внешне.
В его ярко-зеленых глазах было легкое недоумение, а еще озорная искорка насмешливого веселья.
– Ну, давай посмотрим, сиора. – Фламинго, придерживая Шерон за плечи, отодвинул ее, изучая с задумчивым видом человека, выискивающего изъян, о котором он и не подозревал, пока не сказали. – Изменилась? Радужка и волосы белее. Глупо спорить. Но, полагаешь, я не узнал бы тебя среди тысяч других? Ты все еще слишком похожа на Шерон из Нимада. Указывающую, которую я встретил на пароме.
– Теперь я…
– Тзамас, – спокойно ответил Мильвио, так и не выпустив ее из рук. – Думаешь, я не понимал, что будет, когда увидел тебя возле Мышиных гор? Или когда ты спасла «Радостный мир»? Или в Шой-ри-Тэйране? В день, когда оставил тебя в Эльвате? Дар в твоей крови, и никто не смог бы его у тебя отобрать, очистить кровь от смерти, что слушает тебя. Тзамас, указывающая – разница лишь в умениях. Не дар создает человека, а человек дар. Я чувствую, как ты формируешь его, и ты главнее, чем он.
Она была благодарна ему за эти слова. За то, что он принимает ее и смотрит, как прежде, но сочла правильным сказать:
– Ты просто не знаешь, что мне пришлось сделать.
– Не знаю, – не стал отрицать треттинец. – И ты обязательно расскажешь об Эльвате и дороге сюда. Но что бы ты ни сделала, в тебе нет ни зла, ни тьмы, ни той стороны. Уж поверь, подобные вещи от меня не скрыть. Так что перестань думать, что я не вижу, кто передо мной.