За час до сумерек Эйрисл задремал в санях, укрывшись одеялом, сшитым из разноцветных собачьих шкур, вонявших дымом и вяленым мясом, и проснулся, когда обоз уже ехал по льду вытянутого озера к городу, расположившемуся меж двух низких холмов, заросших елями. За ними, лигах в трех, угадывались очертания сизых недружелюбных гигантов – Мышиных гор.
Они были совсем не такие, как те, что он видел в Горном герцогстве. Ниже, но казались массивнее, тяжелее, почти по макушки укрытые лесами. За ними еле виднелся следующий ряд – острозубый и едва различимый глазом, сливающийся с облаками.
Сам город производил странное впечатление. Невысокие дома с большими участками, разбросанные по вилкообразной долине. Много места, мало жителей. Центральную часть огораживал деревянный частокол, пока еще недоделанный, а также строились две опорные башни и рыли ров (сейчас запорошенный снегом) к реке, впадающей в озеро.
Много домов оказались разрушены или вовсе сгорели – стояли лишь остовы без крыш. Словно какое-то время назад тут случился большой пожар. Новых строений тоже было достаточно, они сразу бросались в глаза чистыми стенами и свежими кровлями, а лесопилка у подножия холма работала даже несмотря на вечер.
Хозяин маленького постоялого двора, все еще пахнущего краской и свежей сосной струганых досок, был рад их принять. Путников, направлявшихся к перевалу через Мышиные горы, в этом году оказалось мало. Война, беспорядки в Граните, патрули на границе с Накуном, слухи о шауттах на ночных трактах – все это заставляло людей оставаться дома, а большинство торговцев чесать в затылках и… тоже не покидать домов, приберегая товар и деньги до менее лихих времен.
Нэ отказалась от еды и ушла спать.
– Ваша матушка не преодолеет горы в это время, – сказал трактирщик, человек с грустным лицом и макушкой, отражавшей свет свечей. – Тяжелый путь, если нет саней.
Он поставил на стол бутылку дешевого красного вина, лучшее, что нашлось в его полупустом погребе.
Эйрисл подумал, что «матушка», несмотря на свой внешний вид, вполне возможно, могла бы перейти горы, взвалив трактирщика себе на плечи. Лейтенант уставал куда быстрее, чем Нэ. Иногда в ней открывалась просто прорва силы, и он полагал, что в подобные моменты она вообще самый могучий человек из всех, кого он мог бы встретить за всю свою жизнь.
Татуировки давались таувину не для красоты.
Конечно же он ничего не сказал, лишь кивнул, показывая, что принял к сведению, и показал на пустой стакан, одиноко стоявший на соседнем из двух столов в зале.
– Присоединяйся, любезный. Угощайся.