Преподавание матчасти было поставлено хуже всего. Конечно, допускаю, что полусонный капитан, который бубнил конспект, «в поле», то есть в ПАРМе и полковых реммастерских слыл крутейшим спецаком, ну а как лектор претендовал на явно неудовлетворительную оценку. Приходилось чуть ли не спички себе в глаза вставлять, чтобы не задремать на его занятиях. Самое обидное – ведь понимаю, что потом это все будет нужно и придется с великим трудом добывать литературу и знания, но перебороть себя не мог.
Иногда нам даже показывали кино – учебные фильмы, – о том, как надо пилотировать и как надо стрелять – бомбить. Все лучше, чем нудная зубрежка – продиктованный конспект требовалось знать наизусть.
Большое спасибо, что из учебного корпуса нас не гоняли. Двери дежурящему наряду в голову не приходило закрывать. Если после обеда пришел посидеть в «симуляторе» – никто и слова не скажет, только подушку с собой принеси (не для того чтобы спать!) – пилотское кресло под парашют рассчитано.
Поскольку от настоящего летчика у меня были только штаны и петлицы, я старательно пытался зазубривать руководства и «описухи» техники. Других книжек все равно обнаружить не удалось, даже «Краткого курса ВКП(б)». Ну не строевой же устав учить! Сведения по технике и по оборудованию «Ила» были важнее.
Как оказалось, мне посчастливилось прибыть одним из первых. Потом по два-три пилота приезжали из полков на переподготовку, кто-то, как и я, – из госпиталей, несколько ребят из училищ. Кому из нас повезло, – удалось успеть до знаменитого приказа Тимошенко и стать лейтенантами или младшими лейтенантами, кому не повезло – выпустились сержантами. Сержантикам было взавидку и в обиду командирское звание лейтенантов. Хотя разница в геометрии присутствовала (кубари и треугольнички), в служебном положении большого расхождения не чувствовалось. Все жили в казарменном корпусе с двухэтажными нарами. Форма была одинаковая. Ну почти одинаковая. Такого заметного различия, как в наше время, не наблюдалось. Пожалуй что у лейтенантов гимнастерки лучшей выделки и бриджи были синие. Вот ведь кин-дза-дза какая! Все дело в цветовой дифференциации штанов. Да, еще в столовой поставили офицерские (то есть «командирские») столы и сержантские. По идее, должны быть и разные нормы довольствия, только различия не обнаружил: что там пшенка – что там пшенка. С другой стороны, за время отпуска и в госпитале убедился, что сейчас всем весьма не сахарно. Да и тот же самый сахар не везде есть. После нашего возмущения по поводу ранжирования сержанты – лейтенанты и обращения к командованию появились «курсантские столы».