Два мужика со «шпалами» майоров (один со «Звездой», другой со «Знаменем»), которые читали теорию применения, даже и не скрывали, что дают нам фронтовые наработки, еще не прошедшие согласования в высших инстанциях.
– …Перед атакой занять высоту 800–900 метров. Атака выполняется с пикирования под углом 30–40 градусов в строю пеленга или клина. Допускается держать угол атаки до 50. Увеличивать больше не советую – на выводе может не выдержать крепление крыльев. Данный способ применялся в 66-м штурмовом полку. Результатом стало повышение процента попаданий и количества пораженных объектов, а также «неполное служебное соответствие» командиру полка, за нарушение предписанных способов ведения атаки с бреющего полета.
На очередных политзанятиях старший политрук, который их вел, упрекнул нас в отсутствии комсомольской инициативы и малой заинтересованности в военно-политической обстановке. После этого с подачи Женьки при поддержке Андрея, которые у нас были самыми старшими по званию – целые лейтенанты, родилась инициатива выпустить «комсомольский листок». Я в своей реальности помню «боевые листки», которые нам выдавали, так сказать, «на оформление». Даже такие иногда заполнял (помогал редколлегии), чтобы откосить от наряда на кухню. Подозреваю, что «комсомольский» из этой же оперы. На это «обременение» вызвался сам, узнав, что в качестве поощрения будет освобождение от строевой. В напарники мне вызвалась сразу половина учебной эскадрильи, но выбрали коренастого старшего сержанта. Он успел на своей «сушке» «поймать» осколок, который потом вынимали у него из стопы. После госпиталя тоже попал на переобучение. Строевая сержанту, как и мне, доставляла повышенное «удовольствие».
Утром, когда мы под завистливые вздохи остального курсантского состава отправились в учебный корпус выполнять комсомольское поручение, парень сразу признался, что ни в рисовании, ни в каллиграфии, ни в журналистике не силен, поэтому, с моего согласия, он устроился с книжечкой описания устройства двигателя АМ‑38 на стуле между шкафами. Ну а мне выпало творить шедевр. Где-то с минуту тупо пялился на пустой лист. Чего же писать-рисовать? Если по тем сведениям, которые остались в памяти, то основной принцип был такой: пиши-рисуй что хочешь, лишь бы про армию и без голых женщин. Согласованный с напарником принцип стал таким – все, что угодно, лишь бы про авиацию и без непотребностей.
Из всех пишущих принадлежностей у меня были самописка, пара простых карандашей и еще разноцветный: с одной стороны – синий, а с другой – красный. Раздумья по поводу «поискать цветные карандаши хотя бы в канцелярии» старший сержант не одобрил. В качестве аргументации привел древнее изречение: «подальше от начальства – поближе к кухне».