– Капитан Грибов прав, язык тебя погубит.
– Это тот, что пополнение распределял? После суда уважение к командирам и власти вообще у меня упало ниже критической отметки. Теперь я имею право говорить что захочу, как осуждённый… Я могу поговорить с генералом Потаповым?
– Не доверяешь? – усмехнулся комкор.
– Не доверяю.
Тот отказывать не стал, меня адъютант провёл на узел связи, и вскоре я уже общался с Потаповым, тот ещё в Москве был. Он всё подтвердил, попросив помочь, ну и срочно к нему, есть новое задание. Любопытно. Мы вернулись в землянку к комкору, адъютант вышел, и генерал жёстким тоном спросил – игры закончились, теперь я его подчинённый, а он мой командир, что тот и демонстрировал:
– Что тебе потребуется?
– Самолёт У-2, припасов на пять суток на одного, две канистры, одна с бензином и одна с дизтопливом.
– Координаты вражеских аэродромов не нужны?
– Нет, на месте выясню у дорожной военной полиции. Их ещё называют фельджандармами. Да, если есть револьвер с глушителем, то взял бы, с патронами к нему. Ещё приказ от вас, что выполняю задание особой важности. Этой же ночью желательно перебросить меня на ту сторону.
– Бойцы нужны?
– Там наберу.
– Рисковый ты и наглый, – повторил генерал. – Иди отдыхай, койку тебе выделили, как всё будет готово, поднимут.
– Есть, – козырнул я и, покинув землянку, направился за дежурным к другой, где меня устроили, и вскоре уснул.
Подняли меня незадолго до трех часов ночи, но где-то рядом работал авиационный мотор, меня быстро собрали, я как приехал, с теми же вещами и был, и сопроводили к У-2. Лётчику я показал на карте, куда мне нужно, тут километров сто будет, тот кивнул, мол, доставит, а интендант показал, что мне выделили. Вещмешок, полный припасами, тут поболее, чем на пять дней, потом наган с «БраМитом». То есть с глушителем. Приказ от комкора я в нагрудный карман убрал. Две канистры полные. Их погрузили в небольшой багажный отсек. Туда же и мой сидор. А вот винтовку я между ног поставил, каску в ноги, мне лётный шлемофон временно выдали. Так и взлетели.
Дальше я дремал, как лётчик ориентируется, не знаю, но я не сразу понял, где мы. Сели на полевой дороге, кажется, там, где и нужно, в районе Минска, где-то в пятидесяти километрах от него. Мы споро разгрузили самолёт, и будущий «кукурузник», поднявшись в начавшее светлеть небо, улетел; надеюсь, летун успеет пересечь передовую. Сбить его очень легко. Жаль, что отправили меня так поздно, лишая лётчика возможности безопасного возвращения в темноте. Что ж, как бы то ни было, но пора покинуть это место. Надев пилотку, на неё каску, я убрал сидор с личными вещами за спину, второй с припасами на грудь, обе канистры в руки, и так мелкими шажками стал уходить в сторону от дороги.