– Немцы… догонят.
– Делать им больше нечего. Удержать бы тех, что на дороге остались. Если какая немецкая пехотная часть встретится, сообщат, но сами точно бегать и собирать не будут. Идём по-тихому вперёд, силы бережём. Нужен водоём. Пить до смерти хочется. Ощущение, как будто целое ведро холодной, колодезной воды готов выпить.
– Это да, – согласился тот.
– Давайте познакомимся. Старший сержант Бард. Командир танка. Девятнадцатая танковая.
– Сержант Бабин, командир танка. Двадцатая танковая, – ответил тот, что в руку был ранен.
– Красноармеец Тихонов, мехвод, – ответил боец с ранением в шею.
– Ищем водоём. Желательно от места побега не удаляться. Хочу глянуть ту «тридцатьчетвёрку».
– Товарищ старший сержант, так она же закрыта?
– У меня ключ при себе, немцы плохо обыскали. Идём.
Мы прошли всего метров пятьдесят, когда я почувствовал заметный запах разложения. Похоже, убитый где-то рядом. Наш или немец. Запашок знакомый, уже приходилось встречать. А раз есть труп, то, может, и оружие найдётся. Начали искать, ориентируясь по запаху, и нашли. К сожалению, наш. На стропах висел лётчик, лейтенант, судя по кубарям. Комбеза на нём не было, в изорванной пулями командирской форме. Оружие при нём. Тихонов мигом взлетел на дерево и с третьего раза смог сдёрнуть купол. Сразу сняли ремень с пистолетом ТТ и планшетку. Она мне ушла, а пистолет я Бабину отдал. Наручных часов у убитого не было, но в кармане нашёлся перочинный нож. В нашем положении всё пригодится. Остальное пришло в негодность, пропитавшись трупным ядом. Чуть в стороне выворотень был, почва песчаная, бойцы споро выкопали могилу сломанными ветками. Вскоре мы похоронили, завернув в купол его же парашюта, тело летчика. Его документы я убрал в планшетку. После направились дальше.
Водоём мы нашли уже через несколько минут, через лес протекала не то речушка, не то протока, метров пяти шириной, – по колено воды. Тут же жадно бросились пить. А чуть позже, отойдя чуть выше по течению, нашли место, где глубина больше – по пояс. Я велел бойцам раздеваться и привести себя в порядок, помывшись. Да и форму постирать. Сам, с пистолетом, на часах в тени сидел. Тоже разделся и отдал форму, нательное бельё и комбез парням, пусть стирают. Размотал бинт с ноги и убрал документы в сторону. Планшетку и ремень с кобурой тоже отмыли, отдраив песком, тут он был как на пляже. Карту из планшетки, документы лейтенанта, компас, блокнот и карандаш я на солнце положил, пусть просохнут. Рядом награды мои, ключ и коробок спичек из кармана галифе. Парни старались не намочить бинты, активно помывшись, занялись стиркой, а потом развесили форму на кустах – сохнуть под солнечными лучами. Когда они на берегу расположились, я отдал сержанту его пистолет и ухнул в воду. Ох, как хорошо-то!