— "Чуть" в советском спорте не считается, — заметил Ханин.
— Давай, подруга, рассказывай! — попросила Юля.
Рассказ был недолог:
— Да что рассказывать… В магазине передо мной стоял. Такой красивый, стройный, утонченный, ну словно молодой граф или белогвардеец. Думаю, сейчас отовариться, обернется — я и заговорю.
— И?..
— И… Подходит очередь. Он говорит продавщице: бутылку водки и три бутылки пива!
— Как обманчива внешность! — воскликнула Юля.
— Э, девчата! Это, по-вашему, выходит, если красивый, то ему водку не пить? — возмутился Пекарев из техбюро. — Я вот пью и ничего!
Вообще, при сдаче дипломов в институте определяли, кем станет выпускник: инженером-технологом или инженером-конструктором. Отличники и хорошисты становились конструкторами, все остальные воплощали фантазии конструкторов в скучные техпроцессы, расцеховки, то есть становились технологами.
— А может, он водку не для себя брал? — предположил Ханин. — Ну, там приборы протереть или для мамы растирать суставы….
— А пивом что? Сухожилия протирать?
— Ага! — закивал Пекарев. — Изнутри! Вы попробуйте! Сразу такая легкость, в этих самых сухожилиях…
Аркадий смелся со всеми, смотрел в их лица, а внутри клокотала злость. Молодые, перспективные, комсомольцы, а некоторые уже и партийные. А Аркадий из их рядов на правах неудачника исторгнут.
Мир вообще оказался к нему несправедлив. И, конечно, он виноват в том, что не восстал сразу. Хотя чтоб он мог сделать? Но верно и иное: остальные также не возмутились, не поддержали Аркадия.
Уж лучше бы действительно он уволился с завода, а после вернулся. А нынче к нему относились как к неудачнику, избегали, словно чумного.
Компания периодически выходила покурить из квартиры. И хотя Аркадий не курил, выходил с другими. Однажды, когда компания после очередного перекура вернулась на квадратные метры жилплощади, Аркадий, замерший за трубой мусоропровода, спустился вниз. Юноша надеялся, что его окликнут, что позовут назад, но его не окликнули. Это тоже расстраивало.
С детства в гражданах страны Советов воспитывают коллективизм и чувство плеча. Детский садик с общими игрушками, школа, где всяк норовит списать. Но только коллективизм произрастает совсем не так, как партии и государству того хочется.
Скажем, первому руку поднять на голосовании — уже мужество. Речь идет не о партсобраниях и подобных сходках — там все равно проголосуют «за». Иное дело, когда голосование не для галочки. Сказано голосовать, а ты, хотя и «за» и считаешь свое дело правым — руку не тянешь, смотришь на других. Может, кто иной осмелится стать первым. И страшно быть не в меньшинстве, а оказаться единственным. Ибо дух коллективизма уничтожает индивидуальность.