И самое главное: у меня не возникло проблем из-за якобы моего телефона, который на самом деле был телефоном Лиз. Его у меня все равно уже не было. Мама выкинула его в мусоросжигатель, bon voyage, и велела мне говорить, что я его потерял, если кто-нибудь спросит. Но никто не спросил. А что касается вопроса, почему Лиз вернулась в Нью-Йорк и забрала меня с собой, полиция самостоятельно пришла к выводу, еще в самом начале предложенному моей мамой: Лиз собиралась уехать на запад и хотела, чтобы с ней был ребенок. Возможно, она рассудила, что женщина, путешествующая с ребенком, привлечет меньше внимания. Почему-то никто не рассматривал возможность, что я попытаюсь сбежать или хотя бы позвать на помощь, когда мы остановимся на заправке или в придорожной закусочной где-нибудь в Пенсильвании, Индиане или Монтане. Разумеется, я бы такого не сделал. Я был бы послушной и смирной жертвой похищения, как Элизабет Смарт. Потому что я еще ребенок.
Дело Марсдена получило широкую огласку в прессе. На протяжении целой недели о нем писали во всех газетах, особенно в бульварных изданиях, отчасти по той причине, что Марсден был «наркобароном», но в основном из-за фотографий, найденных в его доме. Как ни странно, Лиз оказалась чуть ли не героем. «БЫВШАЯ СОТРУДНИЦА ПОЛИЦИИ ПОГИБЛА СРАЗУ ПОСЛЕ ТОГО, КАК УБИЛА ПОРНОГРАФА-ИЗВРАЩЕНЦА», – трубила «Дейли ньюс». Нигде не упоминалось, что Лиз выгнали из полиции из-за положительного результата теста на наркотики и подтвердившихся подозрений отдела внутренних расследований, зато упоминалась ее роль в обнаружении последней бомбы Подрывника, которую удалось найти и обезвредить, прежде чем пострадали люди. Видимо, кто-то из репортеров «Нью-Йорк пост» побывал в доме Марсдена («Тараканы проникнут повсюду», – сказала мама), или, может быть, у них в архиве нашлись фотографии дома, потому что одна из статей вышла под заголовком: «В ДОМЕ УЖАСОВ У БОЛЬШОГО ДОННИ». Мама расхохоталась, когда это увидела, и сказала, что в редакции «Нью-Йорк пост» разбираются в грамматических построениях фраз не лучше, чем в американской политике.
– Вполне можно было обойтись без «у», – пояснила она.
Ладно, мама. Как скажешь.
68
Вскоре другие новости вытеснили Большого Донни с его домом ужасов с первых полос газет, и моя слава в школе сошла на нет. Как там Лиз говорила о Чете Аткинсе? Все забывается очень быстро. Я снова столкнулся с проблемой, как заговорить с девчонками, потому что они уже не стремились подловить меня в коридоре – с широко распахнутыми глазами, подведенными тушью, и блестящими губами бантиком – и заговорить со мной первыми. Я играл в теннис и попробовался на роль в школьном спектакле. В итоге я получил роль всего с двумя репликами, но я вложил в них всю душу. Я играл в видеоигры с друзьями. Водил в кино Мэри Лу Стейн, и мы с ней целовались. Это было волшебно.