А тогда снова было лето.
Лето, теплый вечер. Бабушки рядком у магазина с гладиолусами и астрами, трамвай скрипит тормозами на повороте, голуби купаются в дорожной пыли, подумала: к дождю, наверное. И вот «получи и не расслабляйся», — сказала мне жизнь звонком от Ильи.
— Таня, мне надо с тобой поговорить, — «Ой, как банально», — подумала я, а сердце уже скреблось в горле и руки стали холодными. Так всегда начинается все неприятное. «Прелюдия полного пиздеца», — как говорила моя лучшая подруга, которая никогда не церемонилась с мужчинами, и легкими фразами, вот как эта, заменяла сотню ненужных слов. Вот и мне бы так научиться, каждый раз думала я.
— У тебя кто-то есть, — мои слова упали в трубку занавесом на сцене.
— Да, и…, — а дальше все было, как у всех — попытка объяснить. И слова: потому что, я хочу, мне надо, я должен, прости. — Ты хорошая, но я хочу семью и детей. Я всегда хотел много детей, помнишь, я рассказывал тебе свои сны про сад и круглый стол, за которым большая семья и дети от мала до велика, а ты смеялась и говорила: «Дети, это уже без меня». Я должен с тобой встретиться и всё объяснить, ты поймешь меня, ты же всегда меня понимала.
— …
— Таня?!
— Да нет. Я уже поняла. Будь счастлив.
«Мир рухнул, и земля ушла из-под ног» — когда вам так скажут, не верьте. Не верьте, пока сами не сможете подтвердить эту чушь. И дай бог, чтобы вам не пришлось это делать.
«Вот оно оказывается, как бывает, по-другому» — подумала я и стала прислушиваться, ведь что-то должно было произойти со мной сейчас.
Меня бросили. И я должна лететь туда куда бросили или не должна?
А головокружение, где оно?
А слёзы?
А боль в груди и дышать никак?
А ноги ватные?
Ничего не было.
Ничего.
Совсем ничего.
Ни теплого вечера, ни бабушек с гладиолусами и астрами, ни трамваев, ни голубей.
Ни-че-го.
***
Утро встретило меня выкатившейся из косметички прямо в руки красной помадой. Она стала моим спасением. Ну нельзя же вот этим ртом в красном, плакать и жалеть себя. Никак нельзя.
Я накрасила губы, ампутировала все точки контакта с Ильей и ушла жить.
Как могла, как умела. Нацепив, как броню, красную помаду.
Тогда я не хотела, не знала как, да и не могла думать, задавать себе вопросы, отвечать на них, строить догадки и устраивать погребение своих чувств.
Это все будет. Но позже.
***
Пять лет я то отматывала назад, то перелистывала по несколько страниц, то начинала смотреть сначала этот счастливый кусок моей жизни. Поняла, что нет злости на Илью, я просто знаю, что это временно и все еще у нас будет, надо подождать и, что мы обязательно встретимся. И что тогда я многое сделаю по-другому.