— Кто тебя на это надоумил? Тебе проще верить в глупости, чем поверить мне, да? Я готов пройти с тобой через любые трудности, но идти за мной я тебя заставить не могу. Ты снова оставляешь меня без ответа. Хорошо. Завтра в это же время я буду ждать тебя у районного Загса. Придешь, подадим заявление. Не придешь, исчезну навсегда! Но не забывай, Серафим, что любовь дважды в жизни не дается.
Бросив кольцо, Алексей ушел, не скрывая своей обиды. Серафима хотела остановить его, не дать ему уйти, но строгий голос в голове заставил ее молчать и поддаться мучениям своих мыслей.
На следующий день Алексей с самого утра стоял у стен районного загса, встречая и провожая сияющие лица молодоженов. Простояв больше трех часов, выкуривая уже вторую пачку сигарет, молодой парень с тревогой и надеждой ждал свою Серафиму. Внезапно его охватил страх.
— Неужели не придет? Неужели оставила меня одного?
Вдруг чьи-то теплые руки нежно закрыли ему глаза.
— Моя Серафима, ты здесь.
— Прости меня. Больше не оставлю тебя одного. Любовь — единственная правда в этой жизни.
***
Очнувшись от резкого запаха нашатырного спирта, старик долго не мог понять, что случилось.
— Дядь Леш, Слава Богу! Как же вы нас напугали!
Вокруг старика встревоженно бегали люди, задавая ему кучу вопросов. Над ним нависло голубое небо, обрамленное ветками белой сирени.
— Где Серафима? — с трудом и невнятно спросил Алексей.
После этого вопроса, люди перестали суетливо бегать, и ни один из них не проронил ни слова.
Двое крепких мужчин помогли встать старику, и осторожно посадили на скамейку, стоявшую неподалеку.
— Где Серафима? — не оглядываясь на присутствующих, вновь спросил старик.
Воздух становился невыносимо горьким и тяжелым от молчания, и лишь одна маленькая девчушка, набравшись смелости сказала:
— Дедушка, бабушки уже как год с нами нет, а ты все каждый день о ней спрашиваешь.
Строгие взгляды взрослых, заставили девочку замолчать, дав понять, что не стоит об этом говорить.
Старик, еще не до конца пришедший в себя после обморока, никак не отреагировал на ответ. Закрыв глаза, он поднял голову. Теплый майский ветер всколыхнул листву, и старое морщинистое лицо, почувствовав нежные касания опадающих цветков сирени, просияло улыбкой.
— Моя Серафима, ты здесь.