— Попросите Володиного отца, чтобы он похлопотал, и вас перевели на другую специальность — «Звукотехника». На ЗТ дисциплины намного легче, и окажетесь в одной группе.
Мы с радостью ухватились за эту подсказку и вскоре перешли на ЗТ. Действительно, с дисциплинами там было проще, но всё равно мне приходилось сильно потеть, чтобы заставить Володю сдать сессию. Он был интересный парень. С одной стороны — выпивоха, дебошир и любитель компаний, а с другой — очень совестливый человек. Его невозможно было заставить пойти на экзамен, если он не выучил предмет. Для меня, человека, который никогда не учил, а все экзамены сдавал, исключительно пользуясь шпаргалками, это было дико.
— Вовка! Ты чего не идёшь на экзамен? — спрашивал я его.
— Я не выучил.
— Ты что, дурной? — Я выпучивал глаза от удивления. — Все знают, что ты — Прохоренко. Тебе стоит только билет вытащить, и уже трояк обеспечен. А если при этом спросишь: «Сколько-сколько?» — тебе и четвёрку поставят.
— Я так не могу, Серёжа, — отвечал он мне вполне серьёзно. — Я должен выучить.
Интересно было и то, что его отец тоже никогда не влиял на успеваемость сына. Именно поэтому Володя задержался на целый год на втором курсе, хотя достаточно было одного звонка его отца ректору, чтобы все оценки за сессию были у Володи в зачётке. В их семье было правило — сын должен осваивать учёбу сам.
Я же старался, как мог, заставить его учиться и отвадить от разгульных компаний. Пришлось даже побеседовать по-мужски с парой его дружков — особо рьяных, после чего они держались от него подальше. Периодически я ездил к его отцу на работу и докладывал о наших успехах.
— Так, говоришь, всё хорошо? — спрашивал меня Александр Григорьевич.
— Да, всё хорошо, — бодренько рапортовал я.
— Хорошо… — говорил Володин отец и доставал из ящика стола исписанный листик. — Итак, на прошлой неделе, на кафедре электрических машин, в главном корпусе, на втором этаже, в лаборатории номер такой-то, Прохоренко Владимир и … — тут он перечислял поимённо других участников «торжества», — распили два литра разбавленного спирта. И что же тут хорошего, Серёжа? — Александр Григорьевич добродушно качал головой.
Я пунцовый, как варёный рак, в бешенстве выскакивал из его кабинета. «Ну, — думал, — падла ты эдакая, Вовка, доберусь до твоей глотки! Всю душу из тебя вытрясу! Воспользовался тем, что у меня сейчас активная подготовка к соревнованиям!»
— Серёга, больше не буду! — клялся-божился Володя, когда я его припечатывал неубиенными фактами аморального поведения, и какое-то время он держался. А потом я снова выслушивал о его «приключениях».