— Ты зачем позоришь себя перед людьми? Кувшин ты дырявый, а не солдат! Показывай документы! — Христина опять взяла мужичишку за руку и уверенно зашагала впереди него. Он, будто школьник, семенил за ней.
— Христина! — звали сосенские молодицы. — Сколько дала за бычка?
— Если не хочет идти, в подол его возьми!
…Возле мостка, что за Косопольем, Христина потянула человечка на берег Русавки, в камыши.
— Раздевайся — и в воду! — строго приказала она. — И документ показывай!
Солдатик отдал ей потертый бумажник, а сам стащил с себя старое обмундирование и нехотя полез в воду.
— Да какой же ты, к чертям, герой! — смеялась Христина. — Ты же писарь демобилизованный… Горобец. Леонтий Гнатович Горобец… Вот бумага есть, что тебе фронт гроши выдал. Где гроши? Пропил?
— С горя пропил, — дрожал от холода Горобец. После купанья в осенней Русавке хмель из него вышибло.
— Мамоньки, у тебя и вши есть, несчастный? — Христина бросила ему брюки, гимнастерку, сапоги.
— Есть, — смиренно согласился Горобец.
— Так ты ж пропадешь, бедная моя головушка!
— Пропаду, — со слезой в голосе согласился он.
После долгого молчания Христина спросила:
— Пойдешь со мной?
— Пойду…
Недели две Леонтий Горобец сидел в хате Христины, даже на подворье не выходил. Обмыла она его и обстирала, костюм купила, сапоги свои отдала. Все шло хорошо до самого воскресенья. В то утро Христина пошла на рынок, замкнув своего примака в хате. И кажется, долго не задержалась, но когда вернулась — Горобца дома не застала. Кинулась туда, сюда — нет. Возле конторы играла гармошка. Прибежала Христина туда: Горобец выбивал в ее сапогах польку — пьяный в дым. Силой тащила его домой, а он упирался и гнусаво кричал:
— Граждане!.. Братья и сестры!.. Спасите, а то пропадет писарь Н-ской дивизии!..
Писарь, конечно, не пропал, но случилось с ним такое, что уважаемый Леонтий Гнатович Горобец и сейчас краснеет, как вспомнит: Христина выпорола его ремнем. Да, да. Положила на лавку и всыпала: несколько дней не мог сесть.
Не будем популяризировать подобный метод борьбы с алкоголизмом, но после этого Леонтий бросил пить и пошел в колхоз на работу.
Данила Выгон, который тогда добросовестно исполнял обязанности председателя колхоза, покрутил в руках документы Горобца и сказал:
— Я в грамоте не сильно разбираюсь и, что здесь написано, не знаю, но печать есть… А раз есть печать, то беру тебя на работу, будешь при мне счетоводом. А не справишься — выгоню и пошлю пасти свиней.
Леонтий Гнатович, как видно, справился, ибо и сейчас восседает на бухгалтерском кресле артели «Родное поле», а лет минуло многонько… И над ним на стене висит застарелая табличка: «Глав. бух. тов. Воробей»…