Поднялся Нечипор на рассвете, побрился, надел чистое белье и достал из скрыни свою сержантскую форму, которую надевал только по великим праздникам или когда шел на чью-то свадьбу.
— Опять ты эти галифе натягиваешь, — с недовольством осматривала мужа Мария. — Есть же у тебя черный костюм… И сорочку вышитую надел бы.
— Пусть Юхим носит костюм, — отмахнулся Нечипор.
— Юхим сам на себя заработает, а тебе же на люди идти!
— Ничего ты, Маруся, не понимаешь в военном деле. Как же я пойду в военкомат в вышитой сорочке? Сержант должен в форме быть, когда его начальство требует.
— А зачем оно тебя требует?
— Может, перерегистрация… Дело военное.
— Да какой же из тебя солдат? Уже шестой десяток идет. — Голос Марии будто ворчливый, но про себя думала, что не так уж стар ее Нечипор; правда, поседел, но не сгорбился. А в форме он, ей-богу, совсем ладный!
Мария со стыдливой нежностью смотрит на мужа, и взор ее застилает слеза.
— Ты уж не задерживайся, Нечипор, буду ждать тебя.
— Куда я денусь?
— Может, чарку на дорогу выпьешь? — Она поставила на стол завтрак.
— Зачем мне чарка? Ты ж знаешь — не уважаю.
На старой гимнастерке у Нечипора одна медаль — «За победу над Германией» — и четыре золотистые нашивочки. Четыре тяжелых ранения. Ох и страшные эти нашивочки… Когда меняется погода, начинается нестерпимая ломота во всем теле Нечипора, ноют раны. Как захватит его эта боль на полях — хоть ложись да помирай. Тогда идет Нечипор в вагончик, падает на нары и стонет. Тяжко стонет солдат. Кажется, на весь свет…
— Ну, я пошел. — Нечипор как-то виновато улыбнулся Марии.
Так же виновато улыбнулся и сказал эти же слова ей и тогда, в сорок первом, когда уходил на фронт, будто не в бой шел, а к соседям на мирную беседу. Мария осталась на подворье с маленьким Юхимом; стояла точно окаменелая, а он уходил через левады на грейдер, даже не оглянулся. Нет, не потому не оглянулся, что был безразличен к ней, не любил, — просто таким был Нечипор — молодой тракторист из Сосенки. Три года не было ни слуха о нем, ни весточки, а когда наши войска освободили область, прислал Нечипор коротенькое письмо из Польши. До конца войны Мария получила от него еще несколько треугольничков, а осенью сорок пятого объявился он и сам. Думаете, домой сразу пришел? Где там! Ковылял с костылем от станции через сосенские поля и набрел на старый «Универсал». Возле трактора возились мальчуганы, а завести не могли. Снял Нечипор с себя шинель и стал копаться в этой проклятой машине. Соседи уже передали Марии, что муж с фронта пришел, да завяз возле трактора. Прибежала Мария на старое свекловичное поле: правда, лежит меж колесами ее Нечипор…