— Расскажите, что с ней! — Платон дернул Лебедя за лацкан пиджака.
— Извините, — опомнился Борис Аверьянович. — Вчера вечером она вышла из университета…
И Платон услышал страшный рассказ.
— Она что, слепая?
— Не знаю. К ней никого не пускают. Встретиться с врачом мне еще не удалось…
В приемном покое сидела Клава. Увидев Платона, она произнесла сквозь слезы:
— Лучше б меня, лучше б меня…
Борис Аверьянович поговорил с дежурной, та взглянула на Платона, покачала головой и скрылась за дверью кабинета.
— Кутня задержали? — только теперь спросил Гайворон.
— Сидит.
В это время в приемный покой вернулась сестра.
— Врач Тищенко вас ждет, — сказала она, подавая халаты.
В маленьком кабинете сидела молодая женщина-врач.
— О, сколько вас! Садитесь. Кем вы приходитесь?
— Она квартирует у меня, — пояснила Клава, а затем представила остальных: — Это режиссер Лебедь и Платон…
— Гайворон? — Тищенко внимательно посмотрела на Платона. — Стеша в бреду называла ваше имя…
— Как она? — несмело спросил Платон.
— Могло быть хуже… Сейчас ее жизни ничто не угрожает, но… мы еще не знаем, как с глазами, собственно, с одним… Сегодня соберется консилиум… Не исключено, что переведем ее в глазную клинику, но это после того, как закончат работу хирурги… Может, предстоит пластическая операция…
— А лицо Стеши… очень…
— Мы сделаем все, чтоб… вы узнали ее, когда выйдет из больницы, — поняла Тищенко вопрос Клавы.
— Когда можно ее увидеть? — спросил Платон.
— Надеюсь, дня через три-четыре… Сейчас у Стеши высокая температура и критическое нервное состояние. Понимаете? До свидания! — Тищенко посмотрела на часы, потом на Платона: — Я скажу, что вы приехали.
— Может, ей что-нибудь принести? Апельсины или конфеты? — Клава не могла успокоиться.
— Нет, Стеша сейчас ничего не может есть. Всего доброго.
Клава и слушать не захотела о том, что Платон поселится в гостинице.
— Никаких отелей! Пока я живу в Приморске, тебе гостиницы не нужны.
Простившись с Лебедем, Платон вместе с Клавой зашел в парикмахерскую за чемоданчиком.
— Что же вы не дали мне вас добрить? — Мастер усадил Платона в кресло. — Та артистка ваша знакомая? Я так и подумал: если человек, услышав о Стеше Чугай, срывается с кресла и убегает — это неспроста. Говорят, он порезал ее за любовь. Может быть? — Платон был благодарен мастеру, что тот не требовал ответов. Сам спрашивал и сам себе пояснял. — А если любовь, то надо резать? А что? Он себе купил пять бритвочек «Нева» и идет резать людей. Тоже мне парикмахер…
— Слушайте, маэстро, — обратилась Клава к парикмахеру, — вам не кажется, что вы очень много говорите?