Однако развитие грузинской политики позволяет увидеть еще одну непосредственную причину столь большого количества «лаврушников» в российском преступном мире. После «Революции роз» 2003 года и свержения президента Шеварднадзе в результате достаточно спорных выборов правительство нового президента Михаила Саакашвили начало серьезную борьбу против «воров», взяв за основу опыт борьбы против мафии в Италии. Преступным считалось само участие в «воровском мире» («курдули самкаро» на грузинском). Собственность «воров в законе» конфисковывалась, а их самих сажали в тюрьмы со спецохраной, где они не могли общаться с другими заключенными. Кроме того, прошла массированная чистка правоохранительных органов в рамках по-настоящему эффективной общественной кампании против коррупции. Были созданы специальные государственные образовательные программы, призванные противостоять широко распространенному снисходительному отношению к взяточничеству и прославлению бандитов[462]. Столкнувшись с угрозой ареста, тяжелыми условиями тюремного заключения и конфискации имущества, грузинские «воры» собрали манатки и уехали.
Тариэл Ониани и грузинский «утюг»
Ониани знает, как делать дела, — как выстраивать организацию и как ее использовать; грузинский утюг прошелся по всей стране.
Российский криминолог, 2014 год[463]
В порой загадочном жаргоне российского преступного мира выражение «утюжить фирму» появилось в 1980-е годы и первоначально означало «наживаться на торговле с иностранцами». В 2000-е его стали использовать в более широком контексте, имея в виду использование в своих интересах любых чужаков — из другого города, банды, этнической группы или страны. К 2010-м годам, когда я впервые его услышал, оно приобрело еще более агрессивный смысл. Теперь «утюжить» означало скорее «раскатывать» или «разравнивать», то есть заставлять людей платить путем запугивания и вымогательства. Трансформация этого выражения исчерпывающе описывает линию жизни Тариэла Ониани, Таро, грузинского мафиози, который стал, пожалуй, одним из самых опасных и дестабилизирующих элементов современного российского преступного мира — именно потому, что отвергал привычки, понятия и систему сдержек и противовесов, которые поддерживали этот мир в равновесии в течение многих лет.
В 2006 году генеральный прокурор Грузии Зураб Адеишвили заявил о том, что в стране не осталось ни одного «вора в законе»; возможно, он приукрашивал события, но не особенно сильно[464]. Была разрушена система их власти, хотя это и не означало, что в стране не осталось ни бандитов, ни оргпреступности. Разумеется, ворам пришлось бежать, и для многих конечной точкой путешествия стала Россия. И, пожалуй, больше всех эта ситуация оказалась на руку Ониани. В каком-то смысле господство этого грузинского «крестного отца» шло за счет отказа от старых методов грузинской организованной преступности. Он отказался от привычки держаться родственников и сосредотачиваться на определенных видах деятельности. Он жестко контролировал участников своей группировки, а также требовал подчинения и исполнения своих приказов в более широком кругу преступного мира. Этот человек не видел смысла превращать людей в союзников, когда мог подчинить их себе.