Долговечность статус-кво в преступном мире после 1990-х и схема распределения его доходов были обусловлены тем, насколько точно они отражали сравнительную силу различных банд. По словам российского полицейского, «пока сохранялся баланс между “пушками” и “крышей” с одной стороны и доходами с другой, все шло хорошо»[607]. Однако мир меняется, и всем империям суждено распасться; любой статус-кво становится анахронизмом, даже в идеальных обстоятельствах. Отсутствие социальных лифтов, приведшее к успеху азербайджанского выскочки Джаниева, — лишь один из примеров того, что марксисты могли бы посчитать внутренним противоречием этого криминального порядка. В любом случае обстоятельства были далеко не идеальными, а российский преступный мир начал трансформироваться из-за целого ряда возможностей и проблем, самыми значимыми из которых стали глобальный экономический спад 2008 года и экономический кризис 2014 года в самой России.
Мировой финансовый кризис 2008 года оказал серьезное влияние на Россию, особенно с учетом зависимости экономики страны от экспорта нефти и газа[608]. Рубль девальвировался (несмотря на то что правительство «сожгло» свыше 130 миллиардов долларов своих валютных резервов на поддержку его курса), а реальные доходы упали почти на 7 процентов всего за 12 месяцев. После нескольких лет впечатляющего роста Россия оказалась в рецессии, что оказало серьезное влияние на преступный мир. Многие банды внезапно оказались в сложной ситуации: у них стало намного меньше объектов для рэкета, а ввиду замораживания или резкого снижения объемов государственных контрактов снизились и возможности для «распила» средств. Некоторым дельцам, правда, удалось преуспеть и в этой ситуации. Иногда это было связано с тем, что их основные активы хранились в иностранной валюте (и теперь они стоили намного больше в рублях), или с тем, что они удерживали контроль над все еще ценными физическими активами. В других случаях основные направления их бизнеса отлично приспособились к новой среде — к примеру, они занимались контрабандой или производством подделок, а их клиенты искали более дешевые пути для сохранения прежнего стиля жизни. Кое-кто, как и раньше, продолжал ссужать деньги под грабительские проценты. В результате произошел ряд мелких конфликтов и слияний. Некоторые мелкие банды были вынуждены войти в состав крупных и более успешных сетей — зачастую просто для того, чтобы их главари получили деньги для расчетов с ними и с продажной полицией.
Таким образом, сужение преступного рынка в 2008 году для кого-то оказалось проклятием, а для кого-то создало отличные возможности. Крупные и более диверсифицированные группы получили возможность получить интересные для них активы по бросовой цене. Не отставали от них и банды, способные присосаться к государственным ресурсам: либо к бюджетам, либо к распределению субсидий или лицензий. Иными словами, кризис 2008 года способствовал укреплению кровосмесительных связей между коррумпированными чиновниками, государственной машиной и преступным миром, особенно на местном уровне.