— Спасибо вам, Мариам, — вздохнул Арбели. — По крайней мере, Мэтью перестал приходить по утрам. Хотя, честно говоря, иногда я об этом жалею.
Мариам взглянула на него вопросительно, и он объяснил:
— Это все Ахмад. Иногда мне кажется, что он привязан к мальчику больше, чем ко мне. А в последнее время он все время в дурном настроении. Неудачная любовная история, я подозреваю. Сам-то он ничего мне не рассказывает.
Мариам кивнула с сочувствием, но при упоминании Ахмада взгляд ее стал жестче. Как могло случиться, что эта женщина, всегда видящая в людях только хорошее, так невзлюбила его Джинна? Арбели очень хотелось спросить у нее, но для этого пришлось бы вторгнуться на опасную территорию. Поэтому он просто поблагодарил ее и ушел, мрачнее прежнего.
В мастерской Джинн и Мэтью, сдвинув головы, склонились над верстаком: они были похожи на заговорщиков. Джинн настаивал, что Мэтью открыл его тайну по чистой случайности, но Арбели чувствовал, что он чего-то недоговаривает. Это вызвало между ними самую серьезную ссору после той, что произошла из-за жестяного потолка.
«Как это ты мог не услышать, что он вошел?»
«Да ты сам его никогда не слышишь. А потом, я ведь тебе говорил, что он уже все знал».
«И ты даже не попытался переубедить его?»
«Арбели, он видел, как я голой рукой спаивал звенья цепочки. Что тут можно сказать?»
«Мог бы хоть постараться. Соврал бы что-нибудь».
Лицо Джинна потемнело.
«Мне надоело врать».
А когда Арбели хотел продолжить разговор, он просто встал и вышел из мастерской.
С тех пор по утрам они работали во враждебном молчании. Но когда приходил и безмолвно занимал свое место на скамье Мэтью, Джинн обращался с ним необычно терпеливо. Иногда они смеялись вдвоем над какой-нибудь шуткой или ошибкой, а Арбели боролся с ревностью и чувствовал себя чужим в собственной мастерской.
Он старался смотреть на вещи объективно. Дела в мастерской шли лучше, чем когда-либо, а ожерелья, которые они делали для Сэма Хуссейни, были прекрасны, — несомненно, тот заработает на каждом маленькое состояние. Жестянщик то и дело возвращался мыслями к тому утру, когда Джинн пришел в мастерскую с таким видом, словно только что получил смертельный удар. В конце концов, с тех пор не прошло и месяца. Оставалось надеяться, что в скором времени его партнер увлечется чем-нибудь или — упаси их Господь — кем-нибудь новым.
* * *
Солнце уже опускалось за широкие спины домов, и в мастерской становилось темно. На улице женские голоса звали детей к ужину. Мэтью соскользнул со скамейки и ушел, даже не скрипнув дверью. Джинн в очередной раз подумал, что среди его предков наверняка замешался какой-то дух, иначе чем объяснить эту сверхъестественную способность двигаться, не производя ни малейшего шума?