Тут город вдруг затуманился, задрожал, и вместо него возникло лицо бледного, как спитое молоко, старика, держащего под мышкой пачку обгоревших страниц. Никогда раньше ибн Малик не видел этого человека, но все-таки он знал его, боялся и чувствовал с ним какое-то странное родство. Ибн Малик хотел предупредить его, но о чем? А старик тем временем тянулся к ибн Малику, и на лице у него тоже было написано предостережение…
Страшная и внезапная боль прервала сон. Лицо бледного старика исчезло, а вместо него ибн Малик обнаружил торчащий из собственного живота нож, а на его рукояти — руку Абу Юсуфа.
Либо Абу Юсуф намеренно выжидал, либо пришел в сознание, услышав крики дочери, но в любом случае он был далеко не так мертв, как казалось. Широкий кровавый след на полу ясно показывал, как он подбирался к спящему колдуну; теперь бедуин лежал рядом с ним и из последних сил поворачивал в ране нож. Взревев, бен Малик изо всех сил ударил его, но было уже поздно: Абу Юсуф повалился на спину, так и не выпустив рукоятки из пальцев.
Перед глазами колдуна все плыло. Рот наполнился кровью. Он выплюнул ее и с трудом поднялся. Абу Юсуф лежал у его ног, слабо улыбаясь. Поставив ногу ему на горло, ибн Малик давил до тех пор, пока сомнений не осталось: теперь бедуин мертв.
Кроме запаха крови, ибн Малик уже ощущал густое зловоние собственных внутренностей. Сморщившись от боли, он оторвал полоску ткани от своей накидки и заткнул ею дырку в животе. Такие раны быстро загнивали — ему срочно нужны огонь, целебные травы, иголка и нитка… Колдун вспомнил о Джинне и беззвучно выругался. В таком состоянии у него не хватит сил даже на то, чтобы вызвать его из кувшина. Одно это усилие может убить его.
Лошадь. Придется воспользоваться лошадью Абу Юсуфа.
Запинаясь, он добрел до ворот дворца и попытался поднять засов, чувствуя, как шевелятся внутри кишки. Наконец ему это удалось. Жеребец пасся снаружи, и ибн Малик дрожащими руками отвязал его, решив оставить пони здесь. С огромным трудом он забрался на спину лошади, испачкав весь ее бок в крови. Заставить ее бежать галопом колдуну не удалось: чувствуя лишь слабое натяжение поводьев, жеребец передвигался неспешной рысью. «Поспеши, ты, вонючий мешок с костями!» — твердил про себя ибн Малик, но пальцы его лишь на мгновение вцеплялись в гриву и вновь, ослабев, разжимались.
Они добрались уже до середины долины, когда показались шакалы.
Зачарованные запахом крови, они не обращали внимания на удары копыт и скоро стащили визжащего от отчаяния ибн Малика на землю. Из последних сил он еще одолел нескольких из них, но остальные уже чувствовали, что жертва сдается и, перепрыгнув через обугленных собратьев, намертво вцепились ему в горло.