— А что ты можешь предложить мне взамен? — резко спросил Дан.
— Я не купец и не делец. Я просто заставлю тебя. И не я, а жизнь и все, что есть лучшего в тебе. То, что ты унаследовал. Честь и требовательность к самому себе.
— Я, наверно, поеду за границу, папа, — тихо проговорил Дан.
— Сомневаюсь.
— Ты посмеешь взять на себя ответственность и запретить мне?
— Да, мальчик, у меня гораздо больше смелости, чем ты думаешь.
Дан, казалось, не слышал отца. Он только вздрогнул и ускорил шаг. На пустынной набережной под фонарем стояла стройная девушка в гимназической форме. Черные, как вороново крыло, волосы рассыпались по плечам.
— Скорее, папа, — заторопился Дан.
Они подошли. У девушки были удивительно большие, черные, блестящие, как от слез, глаза с длинными загнутыми ресницами. Лицо было бледным от волнения, губы дрожали.
— Эдит, вот мой отец.
Девушка протянула руку и смущенно улыбнулась, открыв ряд мелких ровных зубов. Джеордже почувствовал, как в его руке затрепетали тонкие теплые пальцы. В первую секунду он не нашелся, что сказать.
4
— Мы теперь соседи, — сказал моц, подходя к Митру. — Меня зовут Аврам Янку. А тебя?
Но Митру не слышал. Он вбивал в землю красный колышек с такой осторожностью, будто тот был стеклянный. Потом встал на четвереньки и посмотрел вдоль землемерной цепи, протянутой к другому колышку, вбитому на краю его участка, чтобы убедиться — правильно ли она легла.
— Кончишь ли ты когда-нибудь? — закричал издали Павел Битуша. — До каких пор я буду ждать?
Аврам Янку в нерешительности остановился почти рядом с Митру.
— Ты что? Не хочешь разговаривать со мной? Заважничал?
Митру встал и долго оттирал ладони, чтобы очистить с них налипшую землю.
— Битуша, можешь брать цепь, — закричал он гораздо громче, чем этого требовало расстояние, отделявшее его от приятеля, нетерпеливо топтавшегося на месте. — Не заважничал я, дружище, — обратился Митру к моцу. — Просто очень уж рад.
— Я тебя знаю, — сказал Янку. — Ты Митру Моц. А ты не залезешь плугом на мой надел? — озабоченно осведомился он, подходя ближе.
— Нет! — серьезно ответил Митру. — Клянусь богом! Аминь.
— А это кто? Жена, что ли? — спросил Аврам Янку, показав на стоявшую поодаль Флорицу. Одной рукой она прикрывала рот, другой гладила головку Фэникэ.
— Да, — ответил Митру. — Жена.
Янку замялся, не зная, что еще сказать.
— Давай подымим, — наконец нашелся он.
— Давай, Аврам.
Они уселись, поджав под себя ноги, на землю, оторвали от газеты по клочку бумаги, размяли их между пальцами и, свернув цигарки, с удовольствием затянулись.
— Ты что будешь сеять? — спросил моц. — Я — кукурузу.