– Или ты продашь нам сейчас свою будку, или мы ее реквизируем именем революции.
Купец сразу сбросил цену в пять раз. Кибитку установили на телегу, постелили в ней ковер и положили два одеяла. Яковлев показал на нее Государыне и Марии, они прошли к кибитке, подскочивший Гузаков открыл дверку. Александра Федоровна остановилась у подножки и оглянулась, ища того, кто должен был помочь ей сесть. Гузаков застыл как изваяние, не зная, что делать. Он никогда не учился дворцовому этикету. Ситуацию разрядил Яковлев. Он шагнул к Государыне, подал ей руку, она оперлась на нее и поднялась в кибитку. Затем протянул руку Марии. Великая княжна бросила на него быстрый взгляд и зарделась. Но все же взяла его руку и начала усаживаться вслед за матерью. Но то ли она не посмотрела перед собой, то ли неловко оперлась о подножку, но ее нога соскользнула и, если бы рядом не было Яковлева, она бы упала. Яковлев, подхватив ее одной рукой за талию, удержал на ногах.
– Какая я все же неловкая, – сказала Мария, зардевшись еще больше.
– Вы очень даже ловкая, Ваше Высочество, – искренне засмеявшись, ответил Яковлев. – Мне было приятно оказаться рядом с вами.
Не отпуская ее ладонь, Яковлев взял ее другой рукой под локоть и помог сесть в кибитку. На него пахнуло тонким, еле уловимым запахом приятных духов. Когда Мария начала устраиваться на сиденье, Государыня ворчливо произнесла по-английски:
– Никогда не думала, что комиссары могут быть такими галантными.
– По всей видимости, это хороший комиссар, мама, – ответила Мария.
Яковлев посмотрел на нее таким взглядом, что Мария поняла: комиссар знает английский. И зарделась от этого еще больше.
Поклонившись легким кивком головы Государыне и великой княжне, Яковлев захлопнул дверцу кибитки и подошел к Николаю.
– К сожалению, второй такой кареты у нас не нашлось, – извиняясь, сказал Яковлев. – Нам с вами придется ехать в открытой повозке.
– Зато будет много свежего воздуха. – Государь повернулся к крыльцу дома и грустным взглядом посмотрел на остающихся в Тобольске детей.
Слез на его глазах уже не было, под ними обозначились лишь синие круги да от уголков глаз к седеющим вискам пролегли тонкие, резкие морщинки. Он улыбнулся дочерям и Алексею виноватой, почти детской улыбкой, тяжело вздохнул и легко заскочил в повозку. Яковлев сел рядом с ним и дал команду трогаться.
Когда выехали со двора на улицу, Яковлев привстал с сиденья и осмотрел кавалькаду. Впереди нее скакали десять всадников с винтовками за плечами, на передней и задней подводах стояли пулеметы, замыкали колонну тоже десять всадников. Гузаков ехал верхом сразу за последней подводой. Винтовки у Гузакова не было, скакать триста верст с ней тяжело и неловко, он больше надеялся на свой не раз проверенный в деле револьвер.