К слову, лекарь вскоре был отослан в Европу, где и пропал. Владимир Воротынский скончался осенью того же года. А Григорий Захарьин ушел в монастырь, где и окончил свои дни три года спустя…
Весть о выздоровлении государя Старица, как и остальные города, встретила радостным колокольным звоном. Везде проходили богослужения. В храм Старицкого Успенского монастыря ранним утром пришел и Владимир со своей семьей. Конечно, мать никуда не пошла – мало радовалась она тому, что Иоанн еще жив.
Герман сам проводил службу, облаченный в белую рясу. Когда все завершилось, семья князя подошла к архимандриту за благословением. Он перекрестил годовалого Василия, мирно спавшего на руках кормилицы, дал руку для поцелуя беременной жене князя, Евдокии. Когда коснулась она его, Герман неожиданно для себя будто услышал внутренний голос: «Девочка во чреве ее» и вскинул невольно взгляд на Владимира, но не стал ему ни о чем говорить. Когда, оставшись вдвоем, прогуливались они вокруг монастыря, Герман сказал:
– Довершу дела и покину монастырь. Уже приказано отправляться во Свияжск… Зовет меня игумен Свияжского монастыря Гурий, наставник мой. Когда-то он совершал постриг мой… Теперь же зовет помогать укреплять православную веру на Казанской земле… Много работы предстоит…
Владимир слушал, мрачнея. Казалось, он многое бы отдал, лишь бы архимандрит не уезжал. Как же ему теперь быть? У кого искать утешения?
– Не кручинься, княже, – сказал Герман ласково, – то долг мой пред Богом и народом православным. А ты укрепляй дух, молись – вот твой долг! Долг христианина и князя, володетеля земли Старицкой!
– А монастырь? – спросил Владимир обеспокоенно. – На кого оставишь?
Герман остановился и взглянул на Владимира так тепло и лучисто, что у князя невольно ком встал в горле.
– О строении батюшки своего не беспокойся, – заверил он его и обернулся туда, где у монастырского крыльца в окружении других иноков стоял Иов. – Вон там преемник мой!
– Больно молод, – ревниво поджав губы, бросил Владимир. – Возможет?
– Возможет, – улыбнувшись, отвечал Герман. – Он ученик мой. Я его с детства знаю, обучался он в школе при этом монастыре. И с детских лет проявлял интерес и любовь к Богу. Отец его – простой посадский человек, скажем так, вел неправедную жизнь, из-за чего мать мальчика ушла в монастырь. Сына же он женить хотел, и юноша, разбитый, пришел накануне свадьбы, много говорил со мной. Я не убеждал его ни в чем, не уговаривал, просто вел с ним беседу о Боге и иноческой жизни. Он сделал свой выбор, теперь же во всем помогает мне. Он сам еще того не ведает, но я уже готовлю его к управлению монастырем. Конечно, игуменом он пока стать не сможет, найдутся другие, но он возьмет обитель в руки свои. Возможет, княже!