– Еще одно слово – и я велю отрубить твою руку, которой тычешь в небо! – закричал он в гневе. – Поди прочь от меня, безбожный старик!
Сильвестр лежал на земле, закрыв лицо руками и подобрав под себя ноги – вид его был жалок. Да и что мог сделать старик против своего государя? Иоанн же продолжал гневно кричать на него, нещадно ударяя Сильвестра своим посохом.
– И не смей возвращаться ко мне! Если увижу – вздерну на Кремлевских воротах и никто – ни митрополит Макарий, ни Адашев не спасут тебя! Убирайся прочь! Уведите его! Сопроводите в Москву, раз сам зовет меня туда!
Два сына боярских грубо подняли Сильвестра и повели впереди своих коней по дороге в Москву. Он еще несколько раз обернулся, но затем, повесив голову, тяжело перебирая больными ногами, пошел, подталкиваемый ратниками.
Смотрел на это и Алексей Адашев. Он взглянул на государя, затем на косившихся в его сторону бояр и, опустив голову, подошел к Иоанну.
– Государь, ехать трудно, конь у меня сильный, возьми его. А я вместе с остальными останусь толкать сани, – сказал он, склонив голову. Но Иоанн, словно не слыша его, прошел мимо и сел в сани к царице…
К январю 1560 года войска ордена, потерпев ряд поражений, отходили. Наступило затишье. Кетлер ждал одного – вступления короля Сигизмунда в войну против Москвы.
Но Сигизмунд не спешил начать кровопролитие, послал сперва своего секретаря Володкевича в Москву. Его встретили Алексей Адашев и дьяк Висковатый. Затем они провели посла в палаты, где сидел сам Иоанн и бояре.
– Великий князь Литовский и король Польский Сигизмунд Август требует вывести все войска московского царя из Ливонии и вернуть все захваченные им города! – раскрыв привезенную с собой грамоту, объявил Володкевич. – Иначе, как пишет мой король, «я должен буду оружием защитить мою собственность: ибо магистр торжественно назвал себя присяжником Великого герцогства Литовского. Мнимые права России на Ливонию – новый вымысел: ни отец, ни дед твой, ни ты сам доныне не объявлял их».
Иоанн, сложив руки на подлокотниках трона, сидел в царском облачении – сверкающем золотом платье, украшенном драгоценными камнями. Возле трона был прислонен искусно вырезанный белый посох «из кости единорога». Сдвинув брови, царь махнул рукой, и Володкевичу поднесли грамоту, в которой дерптские послы подписались под согласием выплатить Москве дань.
– Вот мое право! – объявил ему Иоанн и велел писать королю ответ:
«Не только Богу и всем государям, но и самому народу известно, кому принадлежит Ливония. Она, с ведома и согласия нашего, избирая себе Немецких Магистров и мужей духовных, всегда платила дань России. Твои требования смешны и непристойны. Знаю, что Магистр ездил в Литву и беззаконно отдал тебе некоторые крепости: если хочешь мира, то выведи оттуда всех своих начальников и не вступайся за изменников, коих судьба должна зависеть от нашего милосердия. Вспомни, что честь обязывает Государей и делать и говорить правду. Искренно хотев быть в союзе с тобою против неверных, не отказываюсь и теперь заключить его. Жду от тебя послов и благоразумнейших предложений…»