– Так коли тебе так не любо все здесь, уезжай, – пожал плечами Мефодий.
– Да куда уж. И хозяйство, и дом, и семья. Осели мы тут! На веки вечные…
Мефодия уложили спать на лавку, но недолго отдыхал он – покинул дом, пока еще все спали. Метель стихла, а значит, можно ехать. Одевшись в полусухие одежды свои, Мефодий оставил на столе несколько серебряных копеек и тихо вышел. Но Белянка сама проснулась, услышав, как скрипнула дверь.
Конь шарахнулся в темноте, не узнав хозяина.
– Ну-те! Отдохнул, животина? Поехали игумена искать, некогда на лавках почивать! – прошептал Мефодий, погладил коня по морде и начал выводить его во двор. Белянка уже отворила ему ворота. Попрощавшись с хозяйкой и поблагодарив своих спасителей за приют, Мефодий ловко вскочил в седло и отправился в путь.
Ему повезло, он застал Корнилия, когда тот вместе с братией уже покидал Новгород. Вид священнослужителя сразу располагал к нему – кротость, смирение и вместе с тем высокий ум и мудрость. Мефодий упал перед ним на колени, кланялся до земли и передал все то, о чем просил передать Адашев. Выслушав его, Корнилий дал поцеловать свою сухую руку и сказал грустно:
– Слышал я об этом. Слышал, что судили Сильвестра и Адашева безих ведома. Но Сильвестр уже пострижен в Соловецкий монастырь и не покинет его вплоть до своей смерти. И Макарий, наш великий митрополит, уже пытался спасти их, но даже он не смог ничего сделать. Боюсь, сын мой, ты ехал сюда зря…
– Может быть, что-то еще можно совершить? – Мефодий взглянул на него жалобно, глаза его покраснели от выступивших слез. Корнилий тяжело вздохнул и сказал:
– Мы едем в Москву сейчас. Поглядим, может, даст Бог, спасем очерненных. Езжай с нами! Путь неблизкий, да и тебе одному опасно по русским лесам ездить!
Вскоре Мефодий уже ехал рядом с санями игумена, в душе его пуще прежнего теплилась надежда, что еще можно спасти его несчастного Алешку…
* * *
Пока Мефодий ездил среди холодных лесов, в Москве, во тьме дворцовых покоев уже решалась судьба семьи Адашевых. Уже уличен Даниил в измене, пока Алексей томился в заключении, уже отправлены за ним государевы люди, чтобы доставить воеводу в столицу. Захарьины все еще опасаются этого «семейства изменников».
Данила и Василий Захарьины чаще переговаривались в самом дальнем уголке дворца, опасаясь, что их услышат. И с ними был духовник государя Андрей. Имея достаточное влияние на царя, он решил заручиться и поддержкой могущественных Захарьиных, чтоб когда-нибудь прийти к своей мечте – надеть рясу митрополита Московского…
– Государь, чай, уже третью ночь пьянствует, – говорил Василий, – каждую ночь новых девиц к нему привозят! Быстрее бы женить его!