– А ты, старик, с намеком поешь али как? – спросил молодой запорожец, подцепив нижней губой длинный чуб.
– А ты как любишь? – спросил Ванька надтреснутым, высоким голосом.
– Ну, я, понятное дело, с намеком. Чтоб эдак еще с подковыринкой. Вот у нас один такой пел, вроде слышится-то как сказка сказкой, а на самом деле все по-взаправдешнему. Все про наших панов у него получалось. Только пел недолго. Поплатился. Теперь вот на том свете отдыхает.
– Не знаю уж, по-взаправдешнему у меня али как, но только скажу я вам, хлопцы, многие мои пророчества сбываются. – Зубов аж выпрямился после своих слов.
– Ну ты нам тогда растолкуй, что к чему в твоей сказке?
– В сказке моей такой смысл потаенный. Рано или поздно сольются все нынче воюющие государства в одно большое и превеликое!
– Это в Сечь, что ли? – выдохнул все тот же запорожец.
– Да тихо ты. Дай послухать! – шикнули на него из темноты.
– Может, и в Сечь. Коли о Днепре пою, сами думайте. Но уж точно не в ляховское кролевство. – Ванька нарочно пропустил букву «о».
– Вона как!.. – опять кто-то не сдержался.
– А чего ж мы тогда за него воюем тут! – Запорожцы загудели.
Но Зубов поднял руку, и шум стих.
– Много будет войн еще на земле, много крови христианской прольется, прежде чем наступит мир и все стороны присягнут единому царю. То отчетливо вижу я. – Ванька уже начинал проваливаться в пророческий экстаз.
– А чего с Сигизмундом ихним будет?
– Помрет Сигизмунд. Ясно вижу, помрет скоро. И все войско его уйдет в землю и станет прахом под копытами казацких коней.
– Добре! – загудели запорожцы.
– А с турецким султаном чего?
– Будет белый царь гнать всех поганых янычар да изгонит из земли Русской. Останется у того султана небольшой клочок земли.
– Это ж когда такое случится? – вновь спросил длинночубый.
– Годы пройдут. Десятилетия. Может, и нас с вами не будет. – Зубов начал раскачиваться. – Но султана покарает Господь. Исчезнет все его турецкое воинство.
На белом латыре на камени
Беседовал да опочив держал
Сам Исус Христос, Царь Небесный,
С двунадесяти со апостолам,
С двунадесяти со учителям;
Утвердил Он веру на камени.
Ванька перекрестился и осенил всех собравшихся знамением. Вслед за ним запорожцы тоже начали креститься.
– А вот попы ихние, фракинскаские, про конец света говорят? Что скажешь?
Но Зубова застать врасплох – все равно что в зеркале себя укусить.
Когда кит-рыба потронется,
Тогда мать-земля всколеблется,
Тогда белый свет наш покончится.
– А-а. Ты вот про Днепр нам спел, а сам с Дона поклон передаешь? – Длинночубый не унимался.
– Шат шатался сглупу, да упал в Упу; а Дон покатился в поле, да женился на море. Вот такая и у них судьба, у обоих братьев Ивановичей.