– Вы так надеетесь обмануть тех, кто сидит в слухах? – Сосновский переместил вес тела на другую ногу.
– Да. Они будут слышать приближение галереи, но не будут понимать толком, к каким воротам мы продвигаемся. Когда же спохватятся, то будет уже поздно. – Канцлер подлил себе еще анжуйского.
– Хм. А если пойдут навстречу сразу к обеим ходам? – Разведчик сухо кашлянул в кулак.
– Тогда, пан Сосновский, мы точно уже будем знать, что в нашем лагере есть лазутчик, который передает сведения неприятелю. Не правда ли, Мцена?
Палач решил промолчать. Но свой вопрос задал опять Сосновский:
– Разве это как-то разрешит ситуацию? Лазутчика не мешало бы изловить намного раньше.
– Правильно, пан Сосновский. Вы совершенно правы, черт бы вас подрал! – Сапега хоть и не повысил голоса, но чувствовалось, как изменилась температура интонации. – Но у нас по-прежнему гибнут загадочным образом боевые лошади, мы по-прежнему терпим поражения, несмотря на то, что неприятель порядком истощен, а еще и получаем предателей. Я никогда не был сторонником гетмана Жолкевского, вы это знаете, но сегодняшнее происшествие с запорожцами даже меня заставило глубоко взволноваться. Что вы на это скажете? – Сапега опять посмотрел на Мцену, но, поняв, что от того ничего не добьешься, махнул рукой и перевел взгляд на Сосновского.
– По моим сведениям, – Сосновский снова кашлянул в кулак, – накануне вечером лагерь запорожских казаков посетил некий сказитель…
– Что-о? – Канцлер поднялся со своего стула. – Сказитель, бибис курва. По лагерю шляются какие-то сказители, а потом проваливаются хорошо спланированные операции! Где разведка! Где охрана! Словно все перепились какого-то зелья! Если, черт возьми, вы знаете о сказителе, то почему он еще не пойман и не отдан в руки Легкого Ворона?!
– Виноват, пан канцлер, искали, но он как сквозь землю провалился.
– Мы все хорошо вляпались, – наконец произнес Мцена. – С этим народом нельзя воевать нашими методами.
– Вы еще мне про сказки о Белом Волке расскажите! От вас уж я никак не ожидал, пан Мцена! – Сапега тяжело опустился на стул и сделал хороший глоток анжуйского.
– Как хотите, – ответил палач и отвернулся.
– Хочу. Валяйте, Мцена!
– Чем больше я изучаю людей, – Мцена нехорошо ухмыльнулся, – тем больше понимаю, что Бог нам дал совсем немного знаний.
– Изучаете людей! – Сосновский вскинул брови.
– Да, Сосновский. Я их потрошу, истязаю, лечу, а все для того, чтобы разгадать загадку, которую придумал Создатель. Вот смотрите, Белый Волк – что это? Это наши страхи, посеянные кем-то. Не удивляйтесь, если однажды какая-нибудь русская старуха чего-то нашепчет в небо – и целое войско увязнет где-нибудь в дорогобужских болотах. Здесь все именно так и происходит. Можете считать меня идиотом. У них с оружием в руках мы видим зрелых мужчин, но при этом воюют все от мала до велика. Воюют дети и старцы, бабы и мужики, колдуны и священники. Воюют каждый на своем месте: одни не выходя из дома, другие не покидая своих мрачных лесов. Воюют на земле и под землей, на воде и под водой, за каждым стволом дерева и под каждым камнем. Вы думаете, что сможете их победить? Я допускаю, что Смоленск рано или поздно падет. Но светла ли будет наша победа?