– А как тебе передать потом? – спросила старуха.
– А то ты, старая яга, не скумекаешь?
Ий-я-ха!.. Конь полетел по раскисшей осенней дороге, разбрасывая куски грязи, унося седоков в неизвестность.
Окаменевшие крестьяне долго смотрели им вслед, не решаясь проронить ни звука, пока те не скрылись в быстро набежавших сумерках.
Застоявшийся без дела конь не чувствовал на себе тяжести двух тел, летел, выставив вперед морду с белым пятном чуть выше ноздрей.
– Погуляем! – повернувшись к спутнице, крикнул Курбат.
Баба кивнула, явно не понимая смысла слова и не видя шального блеска в глазах стрельца.
В седельной суме убитого шляхтича гулко позвякивало серебро, покрывался изморозью клюв притороченного чекана.
– Про Белого Волка слыхала?
– Слыхала! – кивнула баба.
– Подсобим ему?
– Подсобим. Я на все согласная.
– А мне такая и нужна! – улыбнулся Никифоров. – Недалече отсель есть один брошенный хутор. Там и остановимся.
– Это Мымриковский никак?
– Може, и Мымриковский.
– Так тама чумой всех повыкосило.
– Чума холодов боится. Любая хворь ниспосланная от морозов бежит. Так что, девка, не бойся.
– Так я уже давно не девка.
– Девка! – вона прыти еще сколько! И почем мне знать, как тебя звать-величать!
– Матреной!
– Вот, Матрена, хорошо, что в том хуторе чума побывала. Никто лишний не сунется. Слух о чуме – наша с тобой верная стража.
– Но еду трогать все одно нельзя.
– Мясо и не будем. А вот крупы какие найдем: ничего с нами не будет.
– Я тебе верю.
– А мне такая и нужна! – снова улыбнулся Курбат.
Проехав несколько верст, они увидели хутор. Ладный, крепкий, с просторной людской и тремя большими хлевами, он прижимался спиной к лесу, а передом выходил к чернеющим водам Днепра. Посередь двора на прямых бревенчатых ногах высился амбар, а у самой воды манила к себе сложенной поленницей банька.
Курбат аж причмокнул.
– А хозяев сожгли?
– Сожгли, – ответила Матрена. – Хотели и весь хутор сжечь, но не смогли.
– Рука на такое не поднялась?
– И рука не поднялась, и огонь не взял. Ишь вон, – Матрена показала рукой на угол дома, – пробовали, но бревна, как заговоренные, огонь оттолкнули.
– Есть такая водица специальная, если ей дерево пропитать, то огонь не возьмет. Хозяин, поди ж, секреты водицы этой знал.
– Он много чего знал, потому и жил, сторонясь людей. Знахарем был. А сам вот не уберегся.
– Чума, девка, всех косит без разбору. Ну, слазь, что ли. Пойдем жилье наше осматривать!
– Пойдем, – просветлев ликом, кивнула Матрена.
Курбат завел в стойло коня, положил охапку сена и пошел в дом затапливать печь. Матрена тем временем побывала в кладовой, нашла там пшеничную крупу, соль и сухую рыбу. К мясу, как велел Курбат, не прикоснулась. Принесла все это в дом. Набрала в чугунок воды и поставила в печь.