– А если попробовать сбить цену на хлеб тем, что открыть резервные склады? – Шеин почесал бороду.
– А ну как осада продлится, Шуйский не подойдет? – Никон до хруста сжал кулаки. – Деваться некуда. Можно еще вылазную рать за фуражом отправить. Пусть бы хлопцы к литовцам наведались да потрепали, а заодно и по деревням пройтись.
– Чего обоз из Москвы не идет?
– Тот, который в Вязьме застрял? То ты своих давешних «приятелей» не знаешь! Они и держат. И не выпустят. Шибко они «добра» тебе желают. Так и видят тебя на дыбе. Самим надо справляться, Михал Борисович! Васька Колоколов без дела засиделся. Только прикажи, он тебе жареного цыпленка со стола Сигизмунда принесет. Хлеб добудем, тогда цены собьем. Зима чуть отступит, построим деревянные клети, куда людей селить начнем, тогда цены на квартиры вниз пойдут. Вот не сидеть бы сиднем только! – На лбу Никона выступило еще одно пятнышко, но речь сохранялась по-прежнему ровной.
– Ну тогда готовь вылазную рать. Карту бы хорошую об их лагере иметь, так можно и ночью было бы к ним в гости нагрянуть.
– Буду думать, воевода. – Никон кивнул.
– Потоцкий, говоришь, подошел? – Шеин дует на печать.
– Вчерась сам видел со стены. Войско знатное, с тяжелой артиллерией. Нам бы быстрее соображать надо, Борисыч! Еще неделя-другая, и встанут вокруг нас кольцом, а тогда уже к деревням за фуражом пробиться будет трудновато.
– Ну пойдем глянем на войско маршала Потоцкого.
Шеин, Горчаков и Никон выходят из гридницы. Спускаются по ступеням крыльца. Шеин щурится от зимнего солнца.
– Баско сегодня! – говорит и надвигает на глаза шапку.
– Гляди ж, к нам идут! – показывает Горчаков на небольшую группу крестьян.
– Опять хлеба просить будут! – поджимает губу Никон.
– Поговорим с людьми… – Шеин косится на дьяка, мол, не обижай.
Крестьяне остановились в пяти шагах. Пошушукались, и кто-то вытолкнул вперед древнюю старуху. Она мялась, теребя в руках край платка, пока Никон не буркнул:
– Говори ужо!
– Мы, батюшки, не за себя просить пришли. – Старуха чуть пятится назад, но рука в рукавице упирается ей в спину.
– Ты давай побыстрее, мать! – снова бросает дьяк.
– Мы тут-ка все из Абрамихи, деревенские, значится. Давечор ляхи к нам приходили. Скота много побили да хотели все запасы поувозить, но не тут-то им было, окаянным. Появился, откель ни возьмись, витязь да и посек врагов многих. Наверно, тридцать их поубивал.
– Так уж и тридцать! – хмыкнул Никон. – Эдак мы давно бы их всех к Богу отправили.
– Говори, как есть, Параня! – крикнули из толпы крестьян.
– А я как есть и говорю. Начальника ихнего убил?! Убил! А один начальник двадцать простых стоит. А еще двоих насильников. А те тоже не простые – кажный пятерых стоит!