Напрасно Кранмер пытался ее утешить, она его не слушала. Так продолжалось некоторое время, но потом Екатерина затихла.
— Вот так лучше. — Архиепископ улыбнулся. — А теперь нам нужно просто поговорить.
В этот момент часы пробили шесть, и Екатерина вновь залилась слезами, вспомнив, что каждый вечер в это время мастер Хинидж доставлял ей вести от короля, если тот не мог прийти к ней, и часто — любовные послания. Когда она сказала об этом Кранмеру, тот лишь печально улыбнулся.
Екатерина откинула голову на спинку кресла. Слез у нее больше не осталось, она чувствовала себя нездоровой. Нос был заложен, зажатый в руке платок промок насквозь.
— А теперь готовы ли вы рассказать мне правду, которая кроется за выдвинутыми против вас обвинениями? — спросил архиепископ.
— Да, но кто меня обвинил? — отозвалась она.
— Я не вправе открывать вам это, но с вашей стороны было бы разумно сделать заявление. Сэр Джон запишет ваши слова. Во-первых, тут должна быть преамбула. Сэр Джон, напишите следующее: «Будучи допрошенной милордом Кентерберийским, я, Екатерина, королева Англии, отвечаю честно и по совести, как буду отвечать в день Страшного суда, и по обету, данному при крещении и на причастии в недавний День Всех Святых». Надеюсь, вы понимаете меня, мадам?
— Да, милорд.
— Хорошо. Теперь вы под присягой. Я хочу спросить вас о ваших отношениях с Фрэнсисом Деремом. Вы разделяли с ним ложе до замужества с королем?
Екатерину бросило в жар.
— Да, — едва слышно произнесла она. — Но это было задолго до того, как я познакомилась с его милостью.
Кранмер ничего не сказал.
— Кажется, имела место помолвка между вами и Деремом, которая может сделать недействительным ваш брак с королем.
Значит, это Фрэнсис проболтался! Он уничтожил ее! Однако, казалось, Кранмера больше интересовала эта несчастная помолвка, чем ее сожительство с Фрэнсисом. Может, целью этого расследования было все-таки расторжение брака?
Уже лучше владея собой, Екатерина старательно подбирала слова:
— Я признаю, что мистер Дерем много раз вынуждал меня дать согласие на замужество с ним, но, насколько помню, я ни разу не входила с ним в другие соглашения, кроме тех, о которых упомянула. Он просил у меня обещание выйти за него замуж, но я думала, что это не считается настоящей помолвкой.
— Не считалось бы, если бы за этим не последовало совокупление плоти, — строго проговорил Кранмер. — Но оно последовало вслед за подобным обещанием, верно? Вы поклялись верой и правдой, что не будете иметь другого супруга, кроме Дерема!
— Нет, я уверена, что никогда не давала такой клятвы, — упиралась Екатерина, опасаясь, что признание не сулит ей ничего хорошего.