А вот тут уже кое-что, чего я не видела... чтобы ткани настолько восстановились за какие-то двенадцать часов?! Не может быть! Если только предположить, что у муданжцев регенерация идёт быстрее, чем у нас... вон Азамат и спит мало. Хм.
-- Если палец порежешь, насколько быстро заживает? -- спрашиваю для проверки.
-- Ну, за пару часов, наверное, а что?
-- Так, чтобы совсем следа не осталось?
-- Без следа за день. А что?
Задумываюсь, барабаню пальцами по одеялу. Ну ладно, видимо, и правда быстрее восстанавливаются. Теперь я об этом аккуратно помолчу, а потом мы с одной надёжной подругой из центра генетических исследований получим нобелевку.
-- Разрешаю попить бульона. И не надейся, я тут буду стоять, и прослежу, чтобы ты больше ничего не съел.
-- Ура! -- Эцаган делает какой-то жест рукой, видимо, означающий победу. Внезапно он хмурится. -- Ой, а можно вас попросить, пока Алтонгирела нету, посмотреть, что у меня там на лбу?
-- Ты хочешь сам посмотреть или чтобы я посмотрела? -- криво ухмыляюсь.
-- Ну... я просто хочу знать, как буду выглядеть, до того, как он увидит...
Взгляд его становится весьма тоскливым. Ох уж мне эти эстеты.
-- Эцаган, я думаю, уж раз он до сих пор сидит у твоей постели, как пришитый...
-- Да, я знаю, что он меня не бросит! -- выпаливает Эцаган раздражённо. Видимо, я сегодня не первая с умными мыслями. Или Алтонгирел его сам задолбал уверениями. -- Я просто хочу знать, что там.
Ладно, в конце концов, можно и показать. С такой-то регенерацией там уже должно быть не страшно. Поливаю пластырь перекисью -- этот, хирургический, от неё сразу теряет липкость. Собственно, всё совсем здорово: на месте лазерного ранения еле заметная блестящая полоска, и больше ничего. Моя машинка да их регенерация -- вот он, рецепт чуда.
Эцаган замечает моё обалделое выражение и кидается к зеркалу, которое, к счастью, просто по другую сторону кровати.
-- Руками не трогай, -- говорю. Всё-таки кожа нежная ещё, не стоит. Вижу в зеркале счастливую физиономию пациента: вот она, вечная награда за труды. Впрочем, от денег я тоже не откажусь. Да ладно, едой и транспортировкой откупились.
И тут, конечно, для пущего драматического эффекта, входит Алтонгирел с сервировочным столиком. Пока длится немая сцена, я успеваю откатить столик в сторону, чтобы не свалили, и выскочить из каюты в коридор. Общение пациента с семьёй я наблюдать не нанималась.
Стою, жду, пока наобщаются, чтобы проследить за кормлением. В конце коридора нарисовываются Азамат с Тирбишем. Заметив меня, ускоряют шаг.
-- Что-то случилось? -- спрашивает Азамат озабоченно.