Марьяна увидела бывшего мужа, наклонившегося за сигаретной пачкой и неловко цепляющегося за рейку, на лицо ее легла брезгливая гримаса… И сказка превратилась в быль.
Неловко получилось. Ковалев рассчитывал предстать перед женой с расправленной спиной, эдаким несгибаемым гусаром. А вышло — чтобы не упасть, цепляется за железяку и словно кланяется. Госпоже своей.
Марьяна неторопливо подошла к распрямившемуся бывшему, переместила коричневую сумочку вперед и взялась за нее обеими руками. Словно загородилась. Дернула верхней губой, будто унюхала какой-то новый аромат от хорошо знакомого подвыпившего мужа, и проговорила менторским тоном:
— Ничего не меняется, да?.. Ну надо же… Полумятова, оказывается, была права, сбывается все, как по писаному.
Откуда в завязывающемся диалоге бывших супругов смогла возникнуть некая Полумятова — их тощая соседка, что ли?! — Максим, убей, не понимал.
— Полумятова — что? — попросил уточнить.
— Вероника оказалась права. На удивление. — Марьяна приподняла вверх аккуратные подщипанные брови и покрутила головой. — Видишь ли, я… только не смейся, попросила ее погадать, раскинуть карты на тебя и на Олега — никак не могла решиться уйти…
— С ума сошла?! — перебил Максим.
Раньше за женой не замечалось тяги к эзотерике. Марьяна — сплошь здравомыслие и образцовый рационализм. «А может быть, тут собака порылась? — Ковалев, прикидывая, привычно „включил“ опера. — Этот ферт Олежка подослал к моей жене гадалку, та Марьяне мозги заплела…»
— И что там получилось? — криво усмехнулся. Откуда-то надо взять отправную точку, чтобы разобраться в нереальной истории с гаданием!
— Тебе выпали пьянство и неприятности на работе. Ему… — Марьяна не договорила, туманно улыбнулась и повела плечом.
— …Полный шоколад, как понимаю, — пробубнил Максим.
— Правильно понимаешь. И как видишь, все сбылось. — Продолжая улыбаться, супруга подвела черту: — Не приходи сюда больше, Максим. Никогда. Пожалуйста.
Еще недавно его красавица повернулась и пошагала к подъезду нового нарядного дома мимо клумбы с фиолетовыми астрами. Ковалев, чувствуя себя оплеванным, остался в чужом дворе, заполненном криками расшалившейся детворы, глядя в расправленную несгибаемую спину чужой любимой женщины.
По пути в свою опустевшую замусоренную квартиру он спустился в знакомое питейное подземелье. Где, хмуро тиская ладонью очередную согревающуюся рюмку с водкой, постарался вспомнить змею-соседку с гадкой фамилией Полумятова. Кажется, пацаны прозвали ее Метлой. Кажется, она училась на пару лет младше в их школе. Живет на третьем этаже, в соседнем подъезде.