В результате «Ивате» и «Идзумо» сейчас аврально принимали боезапас для среднего калибра, а рабочие аварийных бригад верфи лихорадочно заканчивали починку повреждений, что могли быть устранены за пять-шесть часов. Время это определялось сроком временной заделки подводной пробоины у «Идзумо». Оба крейсера не успевали получить на свои свежие пробоины даже металлических заплат и пока будут щеголять вбитыми в дырки деревянными щитами.
Крейсера Того-младшего, так и не сумевшего добить «Рюрика», Камимура отправил вдогонку за броненосцами контр-адмирала Дева, чтобы они соединенно шли к Чемульпо. Но вернуть «Адзуму», спешно отправленную к проливу Лаперуза, куда вроде бы, по информации дозорных миноносцев, ушел с захваченным транспортом «Богатырь», не удалось. Судя по всему, повреждения ее телеграфной станции в недавнем бою либо некачественно устранили, либо возникли новые проблемы, поскольку на вызовы «Адзума» не отвечала уже часов пять.
Перед выходом в море Того-младший успел рассказать Камимуре о последних минутах жизни его давнего друга Исибаси, который в роковой для него день сражения при Кодзиме командовал «Такасаго». Он на своем крейсере смело, но нерасчетливо бросился на подбитого «Рюрика», надеясь утопить его торпедами до подхода спешащих на помощь «Варяга» и «Богатыря». Увы, артиллерия левого борта броненосного крейсера была практически цела. «Такасаго» подошел слишком близко и, получив повреждения от русских восьмидюймовых снарядов, сам оказался в роли жертвы. «Варяг» под флагом Руднева, сблизившись с раненым кораблем, выбил на сближении его артиллерию. И со второй попытки всадил в борт торпеду.
Добивать его русские не стали, понимая, видимо, что крейсер обречен. «Нанива» Того-младшего успел подойти до того, как «Такасаго» пошел ко дну, и снять всю уцелевшую после боя команду. Но когда контрадмирал прокричал Исибаси, стоящему на мостике в гордом одиночестве, что он на крейсере остался один и должен уходить сам, тот лишь улыбнулся и отрицательно покачал головой. На последовавший прямой приказ флагмана: «Капитан первого ранга Исибаси, немедленно покиньте корабль» – он задумчиво закурил сигарету и, попросив передать императору его извинения за потерю «Такасаго», приложил руку к козырьку его фуражки в прощальном салюте.
Последнее, что видели с мостика уходящей «Нанивы», была одинокая фигура на палубе кренящегося «Такасаго». Неторопливо пробираясь через кучи обломков, останавливаясь у тел погибших, командир делал последний обход вверенного ему корабля. Потом Исибаси нежно, как по щеке любимой женщины, провел рукой по броне, прощаясь со своим таким быстрым, таким изящным, но, увы, – оказавшимся столь непрочным и уязвимым крейсером.