- Слезай к нам, умник, - лениво предложили снизу. - Отциклюем паркет твоими афоризмами.
- Что может быть ничтожнее наших мыслишек! - возвысив голос, закончил поэт.
О чем они говорили? Какой паркет? На кухне был постелен линолеум...
Холеный спрятался в ванной. Это помещение неожиданно оказалось пустым. Теперь он заперся сам, изнутри. Устроился на обсиженном краю ванны и только тут задался вопросом: почему Келья не приняла Люмпа? Какая беда помешала этому?
Думать было трудно. Чудовищное предположение раздирало мозг. Что, если Келья отвергла не Люмпа? Что, если?...
Нет. Нет. Невозможно.
Книга, - взывал человек, - не оставляй меня! Верни слова Твои! Подскажи, как поступить?
Дальше было так. Безотчетно поддавшись внезапному желанию, он сполз с ванны и начал медленно раздеваться. Он действовал, словно сомнабула. Раздевшись, залез под душ и пустил воду. "Я не грязен, - глухо шептал человек. - Неправда. Неправда."
ПОНИМАНИЕ
Я обязан поделиться им с вами.
Я обязан рассказать о пути, которым достиг его.
К тому моменту, когда Келья открылась мне, я был уже вполне взрослым человеком, можно сказать - не мальчиком. Это бесспорно. Я имел суждения по любым вопросам, и, как мне казалось, ничто их не могло сдвинуть с места. Я имел непоколебимое самомнение. Однако пребывание в Келье, и в особенности период прозрения, начисто вымели из головы моей все предшествующее. Как это случилось? С наслаждением повторяюсь - не знаю, не помню. В результате я снова разложил мнения по полочкам, снова заболел уверенностью в себе самом, и понадобилось новое падение в грязь, чтобы убедиться в собственном ничтожестве. И в первом, и во втором случае я считал себя хорошим и правильным. Нет, нет, не так! Я считал себя лучше других. А на самом деле я был и остаюсь...
Впрочем, стоп. Не надо отвлекаться. Сегодня, когда опять я окунаю перо в кровь свою... прости... прости за приторную пошлость... когда решился продолжить жизнеописание Здесь - на Твоих страницах! - итак, сегодня я хочу рассказать о мгновениях Понимания. А бестолковое метание мыслей, одолевающее голову, лишь мешает стройности изложения.
Те сияющие мгновения осветили мою жизнь не сразу. Да, я прозревал. Я излечивался. Да, безумие освободило мой разум. Но Понимание отнюдь не явилось логическим итогом этого чуда! Понимание само по себе было чудом. Суть его рвется сейчас из меня, требует немедленного выхода на бумагу, но я удержусь в рамках связного рассказа и начну, пожалуй, с другого.
Начну с Книги. Святые страницы становились мне близки - неизмеримо ближе, чем, к примеру, немытая кожа, что бы там не напевали сладкоголосые скептики. Они становились для меня единственными друзьями и подругами. Они стали для меня... Ладно. Я читал. Пытался думать. Увидел, что грязен, увидел чудовищную мощь этого понятия, и вообще, увидел множество величайших истин. Пусть прозвучит расхожий штамп - я духовно перерождался - он идеально точен. Я искренне, до боли жалел, что так мало знаю о священных для всей Земли вещах, которые обязан знать каждый живущий... Вышесказанное я и называю прозреванием.