- Я облил квартиру бензином, - сказал человек отчетливо. Тут же наступила тишина. - Если не верите, проверьте. Только что облил занавеску. В руке у меня зажигалка, и сейчас я подожгу вас, ребята.
Через секунду кто-то пискнул:
- Точно! Бензином воняет...
- Во, псих! - кто-то выдохнул.
И тогда комната взорвалась воплями.
Чтобы в квартире никого не осталось, понадобилась еще секунда. А впрочем, возможно, чуть больше. Массовка удирала шикарно, побросав одежду, забыв про партнеров, разыграла перед узкой дверью безобразную сцену и разбежалась, даже не поблагодарив хозяина - первыми, разумеется, мужчины, за ними остальные. Какое-то время лестница содрогалась от беспорядочного топанья. И все стихло.
Несколько мгновений Холеный мучался вопросом: где он должен находиться? В квартире? На лестнице? Остаться в квартире - значит умереть. Выйти на лестницу - продлить страдания. "Я должен страдать", - понял Холеный, испытав облегчение. Он побрел к выходу, прощаясь с грудой мебели в комнате, с загаженными обоями, разбросанными кассетами, журналами, фотографиями. И почти уже совершил задуманное, но тревожная мысль остановила его. "Не так, - подумал он, поморщившись. - Неправильно я делаю."
Человек вернулся в комнату, наощупь нашел витую декоративную свечу и, бережно держа ее, вышел на лестничную площадку. Люмпа не было, словно и не лежал он здесь вовсе, словно не покидал эту квартиру. Очевидно, две девочки-подружки сжалились над ним, убегая, взяли с собой. Холеный бросил в коридор оставшуюся бутылку с бензином - она лопнула, коротко вскрикнув. Зажег сухой фитилек. А затем, дрожа от возбуждения, воспользовался маленьким уютным пламенем, чтобы превратить свой дом в пылающий факел.
Скатившись по лестнице, стрелой пронзив дворик, человек ворвался в телефонную кабину:
- Пожар! - простонал он в трубку. - Пожалуйста, приезжайте скорей! и назвал точный адрес.
Исполнив долг возвратился во дворик - не удавалось ему вырваться из крошечного замкнутого мирка! Он вошел в чужую парадную, располагавшуюся с противоположной стороны от скверика, и поднялся на последний этаж, избегая смотреть на устрашающие багровые всполохи, отблески которых проникали сюда сквозь окна лестничной клетки.
Это место удивительным образом походило на его собственную лестницу. Здесь было точно так же холодно и тоскливо, отличались только номера квартир. Человек сел на ступеньку, и лишь тогда позволил себе целиком отдаться безнадежности, преданно ходившей вместе с ним весь день, полюбившей его в тот самый миг, когда исчезла дверь Кельи. Он заплакал. Его лестница навсегда осталась по ту сторону дворика. Навечно.