. Он колдовал, как дышал, потому что любил магию всем сердцем, и она отвечала ему взаимностью. Он считал демонов интересными и уважал нашу свободу, полагая наше проклятие несправедливым. Он не боялся себя, а значит, и нас. Он принимал нас такими, какими мы были.
Я смотрела на монстра и не могла поверить. То, как он это говорил… А Мер ведь был прав, Легион действительно очень любил своего друга. Кто бы мог поверить, что даже такие твари способны на это чувство! А с другой стороны, глянуть на того же Мера. Сильно ли он похож на демона? И кто сказал, что монстры любить не способны? Мы все, тут собравшиеся, в некоторой мере доказательства обратного.
— Этот мир, — сказал вдруг Мер таким тоном, будто разгадал загадку. — Это произошло здесь, так?
— Да, — улыбнулся Легион, и рот его блеснул несколькими десятками тонких и острых клыков. — Уж сколько я раз предлагал ему убраться из этой помойки, тем более что тут тогда творилось полное безумие, именуемое становлением человеческой цивилизации. Они тут разве что не жрали друг друга, серьёзно! Но попробуй убеди того, кто чувствует мир, как себя самого, и каждую боль и несправедливость считает своей собственной проблемой. Я даже угрозы и шантаж пробовал — без вариантов! Он только смеялся в ответ, придурок. Вот мы и странствовали здесь, несли чего-то в массы — то утешение, то помощь, то протрезвляющие мозг пинки (это была моя любимая часть). А потом меня вызвал очередной малолетний кретин, возжелавший власти над очередным невезучим миром. Свою мать в жертву принёс, такой вот старательный был юноша! Люди и их мерзости… Пришлось лететь на зов и разбираться. Пока суть да дело… я опоздал. Они убили его, потому что боялись, по наущению коллеги-завистника. Обвинили, смешно сказать, в сделке с нечистой силой! У них, понимаете ли, были потом народные гуляния по этому поводу. Мол, проклятого колдуна, что был одержим демоном (мной, если кто не понял), больше нет, так возрадуемся. Самое интересное, что в этом увеселительном мероприятии участвовали и те, кого он лечил, учил, спасал. Я потом с них начал.
Меня передёрнуло от тёмного удовольствия, прозвучавшего в этом голосе.
— Я нашёл каждого, кто был на той проклятой площади, и не был небрежен. О нет! Наоборот, я был внимателен, уделил им время. Иногда наше общение длилось неделями. А вот тех, кто отдавал приказы, оставил на закуску, приготовил им самую роскошную программу развлечений, но тут вмешался местный творец. Мол, многовато крови… Не знаю, я не считал, но и не жалел никого встречного. Люди этого мира не достойны жалости после того, что сделали. Так или иначе, мне было поставлено условие: никаких больше убийств своими руками. Я был обязан уважать волеизъявление этих вот… мешков с костями. Мог шептать, мог лгать, но окончательный выбор должен был оставаться за ними.