Эти воспоминания Надежды Мандельштам опубликованы в журнале "Юность" летом 89-го - во времена чарующих надежд и пьянящего ощущения свободы. Ну, помните же?.. Не забыли еще?.. "Поколения сменились, и новые далеко не так запуганы и покорны, как прежние"...
"Дальше, по всем профессиональным правилам, мы выявили через самиздат неформальную организацию: кто в нее входил и место сборов, адреса участников, их места работы и т. д." - именно в это время чарующих надежд и пьянящего ощущения свободы только что закончивший школу Олег Уласевич входил, профессионально озираясь, в конспиративную квартиру. Обычный пацан горбачевской эпохи, на которого уже начало обрушиваться море правдивой информации: что у нас было, что с нами было, какими мы были. Обычный пацан. Обычный, но не совсем... Радостным огнем обжигало его сердце присутствие в братстве защитников великой Идеи. Он был убежден в своей правоте. Тогда еще был убежден.
Я обратился через "Литгазету" к секретным агентам незадолго до августовского путча, то есть спустя два года после выхода в свет воспоминаний Надежды Мандельштам. И, естественно, больше всего меня интересовали не исторические персонажи, а мои современники - представители моего поколения, от 30 до 40. Ведь как бы там ни было, мы уже вырастали в другую эпоху, были не так молоды, чтобы со щенячьим энтузиазмом убеждать себя, что, помогая КГБ, мы защищаем Идею (какая уж там, к черту, идея, в разухабистое брежневское и постбрежневское время?!) и не так напуганы, как поколения наших отцов и дедов, чтобы с трепетом прислушиваться к шагам в ночном подъезде.
Что же этих-то людей заставляло идти к НИМ на секретную службу?
Поэтому-то особенно тщательно искал я ответы на эти вопросы и в исповедях сексотов моего поколения, полученных по почте, и при личной встрече с ними.
Конечно, у некоторых было то, что я назвал бы энтузиазмом стукачества: во имя Идеи или так просто, из-за особенностей собственной личности. Конечно, некоторые просто испугались сказать "нет" (выше я уже цитировал подобные признания). Но и страх-то, правда, был совсем иного рода, чем, допустим, в тридцатые или сороковые, то есть страх - как часть общегосударственной политики. В наше время (и это напоминало первые шаги ОГПУ по созданию института сексотов) для того чтобы заставить человека подписать соответствующее обязательство, снова необходим был повод, предлог, мотив: "или ты с нами, или мы знаешь, что с тобой сделаем?!.." Как, допустим, произошло с агентом "Пушкиным", с которого я начал эту главу.