Дохерти с нежностью оглядел их. Ничего не могло быть надежнее, чем отношения внутри этой четверки.
Дохерти наспех принял душ, оделся и вышел из гостиницы в одиночестве. С полчасика он бродил по узеньким улочкам старого города, осматривая здания немного ревнивым взором. Любитель исламской и испанской архитектуры — дань времени, проведенному на службе в Омане и вне службы в Мексике, — он нашел греко-римский стиль слишком грубым, а более поздние постройки времен Ренессанса слишком вычурными. Ему уже не терпелось увидеть минареты Сараева, если, конечно, они еще сохранились.
Он понимал, что найдется немало людей, которые осудят его за сожаления по поводу потери архитектурного наследия в то время, как убивают столько людей, но, как подчеркивал его друг Лиэм Макколл, Господь никого не ограничивал в количестве явлений, о которых можно было бы сожалеть одновременно.
И неслучайно уничтожали сербы эти минареты. Ведь те являли собой символы многих поколений боснийской мусульманской культуры. Уничтожь их, а заодно и книги, и картины о них, и в памяти людской ничего не сохранится.
Дохерти вздохнул. Может быть, он действительно уже немного староват для таких игр.
Он оказался на Титова Обала, месте для прогулок вдоль берега моря. В паре сотне ярдов слева в противоположном направлении прогуливались Клинок и Крис. Дохерти ободряюще улыбнулся про себя. Дружба этих двоих только окрепнет в процессе действия группы, лучшей из всех, известных ему.
Он пересек широкую улицу и повернул направо, направляясь вдаль стенки набережной и рассматривая мириады судов, стоящих на якоре по всему заливу. Многие казались заброшенными, даже разваливающимися, и вся сцена была проникнута унынием и печалью, как и сам город. «Город Спящей красавицы, — подумал Дохерти, — ждущей мира, чтобы проснуться от поцелуя.
Мужчина со взъерошенными волосами и в толстом свитере, привалившись к стенке набережной, неподвижно вглядывался в солнце, быстро погружающееся в воды залива. К удивлению Дохерти, из кармана джинсов мужчины торчал экземпляр сегодняшней «Дейли миррор». Должно быть, газету привезли на том же самолете, с которым прилетели и они.
— Добрый вечер, — сказал он, размышляя, ответят ли ему по-английски.
— Бог ты мой, шотландцы прибыли, — сказал мужчина с улыбкой и мидлендским акцентом. Он был моложе Дохерти, лет тридцати пяти.
— Нам, шотландцам, хорошо известно, что такое быть угнетенным национальным меньшинством, — сказал Дохерти, — вот нас и позвали на консультацию. Кстати, меня зовут Джеми.
— Джим, — сказал мужчина, протягивая руку. — А что вы на самом деле делаете здесь?