Юноши расположились за столиком, соседним с тем, где сидел представитель силовых структур и его незнакомые приятели. Держась за руки, гламурные мальчики громко смеялись, нарочно обращая на себя внимание. И, стоит признать, им это отлично удавалось. На них оборачивались, глазели, комментировали.
Рублев брезгливо поморщился, наблюдая, как молодые люди жеманничают, капризно складывая рты сердечком.
— Уж больно откровенно себя ведут, зачем такая демонстрация? — удивился он.
— Это фишка у них такая, — беззлобно отозвался Илья. — С жиру бесятся. Папаши миллионами ворочают, а пацанов занять не умеют. Золотые детки сами позорятся и родителей позорят. Если траву прямо здесь закурят — можно привлечь, но, по опыту знаю, бесполезно. Через два часа не папаши, так мамаши выкупят. И неглупые ведь парни. Вот этот, в полосатой байке, получил образование где-то за границей, на разных языках говорит — на хинди, урду, английском, персидском. Перебесится — по дипломатической линии пойдет. А второй, кудрявый, говорят, рисует неплохо и лепит. В Москве учился.
— М-да, — только и смог сказать Подберезский, кривясь, как от кислятины, когда полиглот поднес к губам ладонь художника. Невольно Андрей услышал, о чем разговаривала эпатажная парочка.
— Ну не стоит переживать из-за глупости. Мы же не нарочно. Попросился парень выйти — вот ты и притормозил.
— Да не выйти он просил, ему в аэропорт было нужно!
— Ты путаешь, котик! Зачем шестилетнему ребенку в аэропорт одному? Дети без взрослых не летают!
— Летают, я летал. До таможни — с родителем, после — со стюардессой.
— То есть этому пацаненку пришлось пешком спускаться в город? И искать свой самолет? Из-за меня он опоздал! Мы поедем сейчас туда и спросим, кто его видел! Хочешь? Только не дуйся!
— Как «спросим»? Кто нас поймет? Если только портрет нарисовать! Рисуй, я требую! — Полосатый капризно надул губы.
— Мужчина! — парень с собранной в «конский хвост» светлой вьющейся шевелюрой повернулся к Рублеву, который тоже напряженно прислушивался к воркованию голубков. — Мужчина! У вас не найдется листа плотной бумаги, из блокнота например.
— Есть, сейчас достану! — Подберезский с готовностью вынул из внутреннего кармана куртки вчетверо сложенный листок, оторвал половину с надписью, вторую часть протянул просящему.
— Спасибо! Может, и ручку одолжите? Или карандашик?
У Рублева нашлась ручка, и он немедленно отдал ее рисовальщику. Парень с удивлением и уважением поблагодарил здоровяков, которые отозвались на его странную просьбу без лишних комментариев. Ни о чем не подозревая, он склонился над столом, рисуя ребенка.