Комбат, переглянувшись с товарищами, подождал с минуту, поднялся из-за стола и встал за спиной у художника. Илья не ошибся, назвав его толковым: на обрывке бумаги штрих за штрихом, деталь за деталью проявлялась знакомая физиономия. Кудрявый рисовал Петю.
По лицу старшего товарища Андрей понял, что след взят. Он, на ходу заправляясь очередным бутербродом, обошел стол так, чтобы запереть собой выход. Теперь ни капризничающий юноша в полосатой одежке, ни потакающий его выходкам товарищ не смогли бы встать из-за стола, не столкнувшись с мужчинами, поделившимися бумагой и ручкой. Не сговариваясь, оба гиганта опустили им на плечи свои тяжелые ладони.
Бармен за стойкой перекрестился и в ужасе замер, ожидая большого побоища.
Комбат заговорил первым. Голос звучал тихо и очень сурово:
— Где и когда вы видели этого мальчика? Не пытайтесь лгать — не поверю. Чем точней опишете ситуацию, тем быстрее уйдете отсюда. Вместе с нами — покажете, где оставили его.
Один из молодых людей потянулся за мобильником, его рука была немедленно перехвачена стальной кистью Комбата. Дорогая трубка со стразами с треском ударилась об пол, Полосатый по-бабьи ойкнул. Художник, как ни странно, спокойно дорисовывал портрет мальчика. Подняв глаза на Бориса Ивановича, он вопросительно их округлил:
— Неужели, похож? Отличная у меня зрительная память, не так ли? Я его подобрал по дороге из «Катерина Альпик», в гостях у друга ночевал. Вот у этого, — он указал на соседа по столику.
— Ехали утром, — вспомнил второй. — Очень рано, только рассвело. Пацан шел вдоль обочины, совсем один. Рюкзак нес.
— Куртка в полоску и карман на рукаве. Мы уставшие были, ночь не спали… Вот я поворот и пропустил. Далеко тогда забрались, километров сорок за город уехали, а может, и больше. Он сказал, что хочет в аэропорт и что-то про милицию… Я не прислушивался, понимаете, не вникал. Просто остановился и сказал: приехали.
— Место показать сможете? — нетерпеливо перебил Рублев.
В этот момент над дверью «Нептуна» снова звякнул колокольчик, и к Илье устремилась коротко стриженная брюнетка с высоким бюстом.
— Привет, родственничек! У меня пятнадцать минут. Где твои московские криптозоологи?
* * *
Напуганные голубки, сообразив, что громилы отвлеклись на журналистку, попробовали прорваться к выходу, но недооценили возможностей мужчин. Действуя, словно у них глаза на затылке и по две пары рук на каждого, Комбат и его младший товарищ осадили рванувшихся юношей неуловимыми ударами. Те, согнувшись пополам от резкой боли, не решились повторить попытку. И шума поднимать не стали — поняли, что в любом случае сбежать не удастся. Илья жестом остановил троюродную сестру, поднес палец к губам и указал на стул рядом с собой. Тома, подчинившись, с искренним восхищением взирала на идеальных, по ее женскому разумению, представителей мужской породы, которые передвинули свой столик и перегородили сидящим за ним гламурным юношам путь к отступлению.