Каким же наивным дураком он был, думая, что все может быть хорошо! Жизнь всегда ждала своего часа, чтобы настучать ему по голове. Его боль и ужас были так глубоки, что поглотили его. Он не мог избавиться от того, что узнал в Швейцарии. Он никогда не сможет стереть из памяти фотографии, которые ему показал дядя. Ужасные свидетельства самоубийства. Кровь. Так много крови! И лицо его матери, бледное и прекрасное в смерти. Он видел и другие фотографии. Мама в детстве. Смеющаяся. Беззаботная.
Хартли поднялся на второй этаж, не обращая внимания на прогнившую лестницу и битое стекло повсюду, бросил спальник на пол и улегся в него, дрожа всем телом, как в лихорадке.
Его бабушка и дедушка по материнской линии потеряли двоих дочерей. Как они пережили такую боль? Одна дочь погибла, другая содержится в клинике в Вермонте. После нервного срыва она редко кого из семьи узнает.
Хартли пытался примириться с прошлым, забыть весь этот ужас. Но что теперь? Он отец будущего ребенка. Боже милостивый! Нет смысла спрашивать, его ли это ребенок. Фиона удивительно бесхитростная и искренняя женщина. Он преследовал ее, ложился с ней в постель снова и снова, потому что влюбился.
Теперь он понятия не имел, как жить дальше. В конце концов, усталость взяла свое. Он уснул, но спал урывками, его мучили кошмары. Он ушел от Фионы, не сказав ни слова. Имеет ли он право после такого считать себя мужчиной?
Перед рассветом он плеснул себе в лицо водой и в отчаянии уставился в мутное зеркало. Тот, кого он увидел в нем, был скорее призраком прежнего Хартли Тарлтона.
Он спрашивал себя, что делать, и не находил ответа. Просить прощения? Но он не мог прийти к Фионе, пока не будет готов говорить о ребенке. Каждый раз, когда он думал о своем ребенке, у него в жилах холодела кровь. Он не одобрял ни Фиону, ни ее ребенка. Неужели она этого не понимает?
Хартли споткнулся, спускаясь по лестнице, и порезал руку о разбитые перила. С удивлением глядя на окровавленную руку, он почувствовал слабость. На мгновение страх и боль охватили его с такой силой, что он испугался. А что, если он такой же, как его мать?
Много горя выпало на долю Фионы за ее не такую уж долгую жизнь. До сих пор самым худшим был момент, когда она поняла, что слишком взрослая для того, чтобы быть удочеренной, что у нее никогда не будет семьи, о которой она мечтала. И все же ей повезло больше, чем остальным. Люди в основном были добры к ней.
В ее жизни не было насилия, с которым нужно было бы бороться, не было алкоголизма или наркотиков. Фиона просто была хорошим ребенком в переполненном детском доме. Она выросла и нашла свою нишу, ей есть чем гордиться. Она научилась не мечтать о больших вещах, а довольствоваться тем, что у нее есть: маленький уютный дом, любимая работа.