— Мальчиша, не хамите. — В голосе Руфины забулькал уже знакомый ему смех. — Почему я тебя не знала раньше, не скажешь?
Она надевала и снимала блузки одну за другой. Крутилась возле зеркал, а Шоркин, увлеченный новой для него ролью камеристки при знатной даме, с удовольствием одергивал обновы, оглаживал их на спине хозяйки, касался её груди, талии, бедер. И не грубо, а легкими ласкающими движениями. Руфина смеялась. Ей нравилась эта игра. Она щекотала нервы, возбуждала, заставляла сердце биться сильнее.
Руфина купила сразу три новые блузки и яркий широкий, отчаянно модный галстук для Шоркина.
— Могу я тебе что-нибудь подарить?
Они вышли из «Магнолии» к стоянке автомобилей, которая обслуживала только посетителей магазина. Шоркин нес в руках свертки, играя роль галантного кавалера.
— Теперь я тебя просто так не отпущу. — Руфина не просила, приказывала. — Это все надо обмыть. Верно? Потом будем пить кофе, и ты посмотришь, как я буду выглядеть в этих вещах ещё раз.
— Может, и без этих вещей? — Шоркин проверял, до какой степени можно зайти в разговорах и отношениях с этой женщиной. Она приняла подачу спокойно.
— Может быть, и без них. Ты не испугаешься?
— Красота — страшная сила, но пугаются её одни дураки…
Городская квартира Руфины оказалась на удивление скромной. В кирпичном доме новой постройки она занимала всего один подъезд — пять комнат с двумя выходами на лестничную клетку четвертого этажа. Обе двери стальные, обтянутые пластиком. Одна — темно-синим, другая — темно-вишневым. На левой виднелся белый эмалированный ромбик с номером. На правой номера не было. Ничто не свидетельствовало о том, что оба входа ведут в одну квартиру.
Внутри помещение поражало отделкой, дорогой и элегантной. Здесь явно трудились мастера высокого класса, которые не брали социалистических обязательств сдать объект к общенародному празднику, а делали все с расчетом на качество.
— Шикарно. — Шоркин оценил увиденное самым высоким баллом. — Как в лучших домах Лондона. — Он сделал ударение на последнем «о» последнего слова.
Руфина изящество комплимента не оценила.
— Не остри, это тебе не идет. Лучше иди помой руки.
Ванную комнату Шоркин нашел не сразу. В поисках её пришлось пройти по коридору в конец квартиры, пока он не оказался возле нужной двери. Некоторые затруднения он испытал с краном умывальника. Блестевшее золотом устройство такого рода Шоркину ещё никогда видеть не приходилось. Он несколько минут простоял у раковины, разглядывая кран, угадывая, как пустить воду и превратить её из крутого кипятка в нормальную, комнатную. Добившись успеха, остался собой доволен. Устройство было простым, но додуматься, как им пользоваться, мог далеко не каждый. Вспомнились слова из старого советского фильма: «Ишь чего для себя напридумляла, буржуазия!» Он улыбнулся.