Не разговаривай со мной, твердил про себя Макс, ни о чем не спрашивай и ничего не рассказывай.
— Это самое тяжелое, да? Ждать. Ты чувствуешь себя виноватым, как будто… ждешь этого. Но и боишься до ужаса.
На него внезапно накатила волна… чего? Облегчения? Страха?
— Это как-то неправильно. Сначала ты делаешь для них все, а потом, внезапно, ты вообще не можешь ни хрена сделать.
— Да.
— Твоя мать или кто?
Макс смотрел на темную землю у себя под ногами. Его губы онемели и не желали разлепляться.
— Жена, — услышал он собственный голос. — Моя жена. Лиззи.
— Хреново.
— Точно.
— Дочь, у меня. Двое очаровательных детишек — только для них и живешь. Я бы лег в эту постель и умер вместо нее, если бы мог.
— Да, — сказал Макс.
— Рак?
— Нет.
— Понятно. Просто обычно он.
— Да.
Мужчина быстро положил руку на плечо Максу и поднялся. Ничего не сказал. Ушел.
Лучше бы он никогда не встречался с Лиззи, не любил бы ее, не был бы счастлив.
Лучше бы…
Он знал, что должен вернуться к ней.
Он продолжил сидеть в одиночестве на садовой скамейке.
Кэт Дирбон включила свой фонарик. В доме были бетонные лестничные пролеты, но некоторые лампочки перегорели. Та же ситуация была в межквартирных коридорах. Ей довольно давно не поступало отсюда ночных вызовов. В окнах горели огни телевизоров и музыкальных систем, оттуда звучали громкие голоса, но попадались и островки темноты и тишины, как будто люди там затаились в ожидании бури.
Квартира 188 была именно такая. С улицы было видно, что на кухне не горит свет, за дверью со стеклянной панелью тоже было темно. Где-то вдалеке проехал поезд.
Кэт погремела почтовым ящиком, подождала, а потом стала стучать по стеклу. Дальше по коридору послышался собачий лай — громогласный, угрожающий. Кэт могла представить, что там была за собака.
К двери никто не подошел.
Звонок поступил от пожилого мужчины. У него был хриплый, встревоженный голос, и даже через телефонную трубку Кэт услышала резкий свист у него в бронхах. Она снова погремела почтовым ящиком, покричала, а потом попробовала подергать дверную ручку, но дверь была заперта. Она прошла дальше по коридору, встала под одной из лампочек и достала свой телефон. В этот момент она услышала тихое шарканье, шуршание подошв, и все — чьи-то руки сзади схватили ее за шею, ее запястья вывернули за спину, а телефон вырвали. Кэт яростно ругалась и пиналась, но, когда она попыталась выбраться, то ощутила сильный удар в поясницу, который уложил ее лицом на бетонный пол. Мягкие, легкие шаги умчались вниз по лестнице.
Собачий лай перешел в истерику.